— Наговоры! — передразнил Хрущёв. — Надо было эти каля ки сохранить.
— Если выкинули, то правильно сделали, потому что ничего недостойного я не совершал!
— Ишь, красавец, недостойного не совершал! — самодовольно улыбался Никита Сергеевич. — Ладно, прощаю!
— Я тут с Руденко, с прокурором, разговаривал, он случай смешной рассказал, — оживился Брежнев.
— Чего прокурор наговорил?
— Говорит, рассматривали одно дело в суде, по насилию над женщиной, и суд назначил проведение гинекологической экспертизы. А в канцелярии суда это дело ошибочно направили в строительную экспертизу!
— В строительную! — хмыкнул Малиновский.
— Представляете, как строители офонарели! Суд указал: установите, когда у женщины были месячные и всё такое!
— Да, ну?! — изумился Хрущёв.
— Через неделю прислали письмо, пишут строители, что очень уважают суд, судей, но подобных экспертиз, объясняют, никогда раньше не делали. Из-за пробелов в знаниях спрашивают, можно ли к делу привлечь специалистов из Института акушерства и гинекологии?
Охотники смеялись.
— Вот бы тебе, Лёня, этой девке экспертизу провести! — причмокнул губами Никита Сергеевич.
— Скажете тоже! — смутился рассказчик.
— Ты давай разливай, дон жуан хренов! А то сидит, баки заливает!
5 января, воскресенье. Москва, Ленинградский проспект, дом 67, квартира Букина
Андрей Букин пришёл домой и с удовольствием устроился на диване с книжкой в руках. Мама хлопотала на кухне.
— Андрюшечка, ты картошечку жареную будешь? С селедочкой!
— Поем! — не отрываясь от Конан Дойла, отозвался сын. Попадая домой, он читал запоем. Работа у Букина была нервная, ответственная. Никита Сергеевич был заводным, как ураган носился по стране, а в последний год зачастил за границу. Карьера у Андрея Ивановича складывалось: 30 декабря ему присвоили звание полковника, двумя месяцами раньше выделили трехкомнатную квартиру на Сивцевом Вражке, ХОЗу Совмина заканчивало там ремонт. Сегодня Андрей Иванович на квартиру заехал и залюбовался: «По высшему разряду делают!». Зал — двадцать четыре метра, две комнаты по двадцать, удобная кухня, светлая прихожая, раздельный санузел, кладовка и два балкона — не квартира, а загляденье!
— Да только кому в эдаких хоромах жить? Мы с мамой прекрасно жили в однушке. Вот если б ребятёночек по комнатам топал! — начальник охраны обречённо вздохнул. — Годы идут, а я бобылюю! Жизнь как-то устраивать надо, а какая жизнь с таким распорядком? Женщины — живые существа, за ними ухаживать надо. На серьёзные отношения откуда время возьмётся? А у меня одни отношения — товарищ Хрущёв! Так что, пропадай Андрюха! — подвел итог офицер.
6 января, понедельник. Москва, Ленинские горы, дом 40, особняк Хрущёва
Лёля нашла этого пушистика не на улице, а забрала у папиного коллеги, профессора Презента, который всю жизнь держал редких кошек Марс, Марсик, рыжеватый, с приплюснутой мордочкой, круглыми прижатыми ушами, жалобно мяукал — забрали его от мамы.
— Не плачь, мой хороший, не плачь! — Лёля ласково гладила котика. — Сейчас привезу тебя в новый дом, тебе там понравится, будешь везде ходить, даже во дворе.
Лёля пронянчилась с котёнком целый день, и когда пришёл с работы Сергей, взяла мужа за руку и счастливо подвела к креслу, где на мягких подушках блаженствовал Марсик.
— Кис, кис, кис! — позвала она. Котёнок заинтересованно взглянул на хозяйку и, пискнув, потянулся к ней, громко урча.
Девушка подхватила пушистика на руки и весело закружилась по комнате. Поджав хвост, кот жалобно открывал рот, беззвучно мяукая.
— Прелесть!
— Да, хороший, — как-то вяло отозвался супруг. — Мама будет недовольна.
— Она у тебя всем недовольна! — сдвинула бровки Лёля. — Можно подумать, что мы живём у чужих людей!
Муж несчастно молчал.
— Ты кушал? — Лёля сменила гнев на милость.
— Нет. Я по тебе соскучился!
— Пойдём, я с тобой посижу.
— Только котёнка вниз не бери, мама скажет, что от него шерсть летит. Однажды она Илюшу отчитала, когда он с улицы кошку принёс.
— Что ей неймется? Животные всегда с людьми жили!
— Мусора, говорит, от живности много.
— Разве может такое очарование мусорить? Ну, посмотри! — Лёля подняла четвероногое существо над головой. — Он чистюля! Послушай, как урчит! — подставляя котёнка мужу под ухо, продолжала она. — Ишь, как радуется!
— Как паровоз наяривает! — подтвердил Сергей и тронул котика. — Мягкий!
Кот счастливо щурился.
— Ты останешься здесь, понял, Марсик? Не балуй! — опуская котёнка в кресло, назидательно проговорила хозяйка.