Ведро мидий — только с виду много, раскрывшиеся от огненной температуры ракушки создают иллюзию изобилия, на самом же деле есть, по существу, немного лакомства, а в основном скорлупа. Груда пустых ракушек этому наглядное подтверждение.
— Вкусно? — спросил Юрий, откидывая в сторону очередную ракушку.
— Вкусно!
— А я объелся, и вино больше не лезет.
— Ты его с водой мешай, тогда легко пьётся.
— Не-е-е, ни вина не хочу, ни мидий! — Юра перевернулся на живот.
Смеркалось, они всё ещё оставались на пляже. Луна золотой дорожкой дрожала в волнах.
— Представляешь, в войну здесь дельфинов ели?
— Да? — изумилась девушка.
— Мясо у дельфина питательное, но до омерзения вонючее, тухлой рыбой воняет. Дельфинов ловили, жир вываривали с лавровым листом, целыми кустами лавр в кастрюлю загружали. Потом мясо жарили с большим количеством лука, чтобы мерзкий запах отбить, и всё равно есть было отвратительно! Дельфинами в войну от голода спасались.
— Откуда ты знаешь?
— Местный шофёр рассказал. — Юра всё-таки плеснул себе вина. — Где вода, не вижу?
Инесса показала на бутыль.
Через час, запрокинув головы, они блаженно лежали на травке у дома, любуясь усыпанным звёздами небом, по которому неторопливо, точно большой пароход плыла таинственная луна. Подобно солнцу, луна поднималась выше и выше, завораживая июньскую полночь. Юра обнял лежащую рядом смуглянку, Инесса прижалась к нему и подставила губы для поцелуя…
28 июня, суббота. Огарёве, загородный особняк Хрущёва
— Что творится, Серёжа? Ксению Ивановну за тридевять земель ссылают! — Лёля от возмущения раскраснелась, глаза блестели.
— Ничего не ссылают, бабуле в Тетьково будет лучше.
— С чего ты взял? Она одна там окажется, совершенно одна, ты не придёшь, я не приду, внуки не прибегут!
— Я буду навещать, — пообещал Сергей.
— За двести километров? — покачала головой Лёля. — Ты со мной почти не бываешь, то на работе пропадаешь, то при отце!
— Я каждый день дома, — обстоятельно заметил Сергей. — А до Кашина ночь на поезде.
— Будешь проведывать раз в год!
— Ничего не раз в год. И потом, там место чудесное! Папа сказал, что сам бы там жил.
Лёля сокрушённо качала головой.
— И мама говорит, бабушке понравится, — продолжал Сергей. — Там даже церковь есть.
— Ты всё за матерью повторяешь! — насупилась жена. — Ксению Ивановну на погибель отправляете!
— Не говори так, Лёлечка, это вопиющие вещи! — повысил тон супруг.
— Я правду сказала, а ты понимать не желаешь! Спроси сам, хочет она уезжать? Никто бабушку не спрашивал! Никого вы не любите! — всхлипнула от обиды Лёля. — И меня ты разлюбил, мать больше жены любишь!
— Ну что ты, Лёля!
— Скоро и меня в ссылку сошлют, а ты слова не скажешь!
— Лёлечка!
— Ты стал бесчувственный! — выкрикивала девушка. — И меня прогоните, как Ксению Ивановну!
Сергей подсел и принялся успокаивать жену. Потихоньку Лёля успокоилась.
— Пойдём к бабушке? — попросила она.
Сергей согласился.
Ксения Ивановна расцеловала внука, обняла невестку, усадила за стол, поставила чай. В соседней комнате кто-то с выражением читал псалтырь.
— Всё домыслы, никуда я ехать не собираюсь! — объявила старушка. — Твой отец приходил, уговаривал: место дивное, поезжай, говорит, если захочешь. Если захочешь, так-то! — назидательно повторила бабуля. — Я никуда ехать не собираюсь, мне и тут хорошо!
И она, конечно, была права. Хоть и природа вокруг Тетъково была заповедная, и речка, и церквушка рядом, да только окружали бы бабушку там чужие люди, а чужак для пожилого человека — есть самое великое наказание. Как говорится: в родном доме и стены греют! Чем мешает бабуля, запершись на отшибе, в домишке садовника Огарёвского поместья? Кому? Уж кому, Лёля точно знала, но Серёжа никогда бы против матери не пошёл. Сидя на крылечке перед домиком, слышала бабуля задорные голоса правнуков, безошибочно различала их: этот вот громкий голос — Лёшки, а низкий, с глухим тембром — Никитки. Илюшенька часто в гости заглядывал, сидел всегда серьезный, впрямь мужичок, со вниманием слушал сказки, обстоятельно пил чаёк с пряниками, а как стала Ксения Ивановна ему про Господа-Бога толковать, ходить к бабушке перестал, запретили. А если и приходил, истосковавшись, то только в сопровождении воспитателя, младшего лейтенанта Дудкина, который с порога предупреждал: «О Боге ни слова!» Самым частым гостем здесь была Лёля-красавица. Выйдя замуж, девушка расцвела, как весеннее дерево. Ксения Ивановна её не переставая расхваливала и перед всеми ставила в пример.