Я вытянула зубами пробку из пузырька с настойкой стосила, смочила тряпку. Осторожно коснулась раны на руке. Брэнн сжал губы в тонкую полоску.
— Потерпи немного... Я знаю что жжёт.
Я стиснула его ладонь. Неожиданно для меня самой горячие пальцы журналиста переплелись с моими. Как давно я находилась рядом с мужчиной вот настолько близко? Я могла чувствовать запах его пота и запах горючего для самоходки, и едва различать аромат от его волос. И, конечно, пахло кровью.
Ему больно, а я думаю черт знает о чём!
— Спасибо, – услышала я свой тихий голос. – Спасибо, что спас мою дочь...
Глава 13
От лекаря Брэнн вынужден был отказаться.
— Ни к чему, мне этот лекарь на мне всё как на собаке заживёт. Через пару недель буду как огурчик.
— Весь такой зелёненький в пупырышках? – уточнила.
Ведь я даже не хотела улыбаться, но, видно, от облегчения размякла и опомнилась, только когда увидела ответную улыбку на лице журналиста.
— Всё — таки посоветую вам показаться лекарю, – вдруг моё лицо сменилась на серьёзное. – Это же не шуточки.
— А ты что опасаешься, что я покроюсь шерстью и в полнолуние стану кидаться на людей и выпивать их кровь? – спросил меня Брэнн.
Да с таким мрачным выражением лица, что я немного призадумалась.
— Но ведь... Это всего – лишь миф! В оборотня превратится, им можно только родиться. Или я чего-то о них не знаю?
Брэнн усмехнулся, и я поняла, что попалась: журналист меня разыграл. А раз хватает сил на шутки, значит, дела обстоят не так уж и плохо.
— Я пойду, уже поздно. – Он медленно поднялся, прижав ладонь к перебинтованному боку. – Только попрощаюсь с маленькой леди.
— Останься, дядя Брэнн! – раздался жалобный голосок.
Оказывается, Розалин не ушла в свою спальню, а всё это время подслушивала под дверью. Я вздохнула. Вот неслушница, Брэнн плохо на неё влияет. Но как бы я ни относилась к журналисту, сейчас Розалин была права: куда он пойдёт сейчас на ночь глядя, он на ногах–то едва стоит.
— Оставайся, – решилась ответить я. – Постелю тебе в своей комнате, а сама лягу в комнате с Рози. Свалишься ещё где– нибудь, а меня потом совесть загрызет.
Брэнн приподнял бровь в своей обычной ироничной манере. Удивлялся, что у меня есть совесть.
— К тому же рубашки я дома не держу. А эта, – я пнула носком туфельки окровавленные лоскуты, – теперь годится разве что на растопку. Васильки хотя и очень брутальны, но...
Я красноречиво взглянула на его голый торс, обмотанный полосами моей многострадальной простыни. И тут же я отвела глаза. Слишком уж целомудренно я себя вела для вдовы с ребёнком... Но что поделать. Я была матерью, однако по–прежнему очень мало знала о той стороне жизни, которая приводит к появлению детей. Такая вот нелепица...
И кстати, откуда это у журналиста, который не держал в руках ничего тяжелее карандаша и блокнота такие рельефные мышцы и такие упруги мускулы? Это как вообще законно?
Брэнн не заметил моего смущения.
— Екатерина я не стесню вас с Розалин...
— Да нет не стеснишь! – отозвалась Розалин.
И, судя по топоту и хлопкам, принцесса подпрыгивала от радости и хлопала в ладоши.
Я расположила Брэнна в своей спальни, застелила на постель свежее белье. На этот раз с ромашками. Взбила подушки, даже принесла запасную из кладовки, чтобы Брэнну было удобнее: вряд-ли он сможет лечь, будет дремать сидя.