И поскольку не хочет он оставить ни одну из этих вещей и не воспринимает Бога и дары Его, держась за тварное и внешние вещи, жизнь его уходит в песок, как ручей в пустыне.
Человек же не желает ни видеть этого, ни знать, что с ним будет потом. Он находит множество прикрытий своей тяге прочь от Духа и от Бога, успокаивая свою совесть: <<У меня еще все впереди» и «Ничего страшного». Это — мощная преграда, которую человек воздвигает между собой и Богом. Что пользы ему тогда, если принимает он божественные дары, но остается невосприимчив к их сути, к тому, чтобы влиться в преображающий божественный свет и огонь? Невосприимчив же он, покуда во всем, к чему стремится, даже с самыми благими намерениями, думает о своем Я и ищет его, а не Бога.
Но те, кто держится Бога, не предпочитая украдкой себя, кто больше обращен вовнутрь, чем вовне, кто, проверяя свои устремления и глубину своей души, находит их чистыми и светлыми и всеми чувствами и помыслами обращен к Богу, никогда не отступая и равно доверяясь Ему в радости и печали, те воспримут его дары, благодарно принимая их от Бога и Ему возвращая.
В них действует, просветляя, «Плоть и Кровь Христова», они рождаются в Боге и Бог в них. Ибо в их мыслях нет ничего, кроме воли Божьей, они всецело поднялись над самими собой, вошли в Бога и в глубине соединились с Ним.
Какое чудо сотворим мы с Богом, если повседневно будем о себе вспоминать, в себе самих покоиться и чтить в себе божественные дары! Мы найдем Царствие Божие внутри себя и преодолеем все вещное! Но, увы, мы этого не делаем, только взираем; вместо того, чтобы уходить в себя, мы уходим от
себя и спешим к вещам, которые манят нас, то к одним, то к другим — и нет конца гонке и суете.
Сподоби нас, Боже, вернуться вовнутрь и там пребывать, дабы обратиться к себе и найти себя, принимая в отрешенности и безмолвии души божественные дары, вбирая существо Христово и обретая единение!
Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.
Ср. Ин. 6, 56
Вероятно, нет более глубоких слов, чем эти, как нет таких, чтобы столь приближали к нам Бога. Сказано, что мы должны принимать в себя Бога, как пищу и питье, дабы они полностью входили в нас и мы становились бы с ними совершенно едины.
Святой Бернард так объясняет эти слова: «Вкусив сию Пищу, с ней мы вкусили себя».
Когда мы едим телесную пищу, она, попадая во чрево, остается там и, преобразуясь, становится частью нашей плоти и крови. То же самое с Пищей Христовой: как пища телесная преобразуется в нас, так и мы, принимая в себя Христа, преображаемся в Него.
Ибо у тех, кто с любовью ее принимает, пища эта доходит до сокровеннейшей глубины. И он осознает, что обретает Бога в себе и себя в Боге.
Дабы достичь этого, нужно — подобно телесной пище в теле человека — совершенно перестать быть собой и стать частью божественной жизни.
Дрова, чтобы стать огнем, должны перестать быть дровами. В равной мере: хочешь стать Богом, пусть исчезнет твой внешний человек.
Христос уподобляет Себя хлебу, пришедшему с Небес: «Ядущий этот хлеб жить будет вечно» (Ин. 6, 54), причастится вечного царства, Царствия Божия.
Как естественная пища, исчезая, становится единой с человеком, так и божественная Пища всецело извлекая тебя из себя самого и, отвергая внешнего человека, заполняет твое Я, глубину твоей души, покуда не будет она совершенно проникнута Христом и все твое существо и жизнь, сызнова созданные Богом, не будут возрождены в Нем.
В том и заключается подлинный духовный смысл Таинства, что, символически вкушая Христа — как Хлеб и Вино, — мы осознаем их как пищу нашей души, которая всецело входит в нас и становится единой с нами, что незримо и происходит во все дни.
Дабы осуществилось это преображение, при котором он входит в нас, а мы исчезаем в Нем, надобно соблюдение трех условий: во-первых, чтобы в повседневной жизни мы все более и более укрепляли и упражняли свои добродетели: смирение и кротость, самоотверженность и чистоту, терпение и милосердие, любовь к ближнему и безмолвие. Второе — чтобы мы со все большим рвением препоручались и вверялись миру Божьему в себе. Ибо сколь далеко и сколь глубоко мы в покое, столь же глубоко — в Боге. Третье — чтобы отверглись мы от самих себя в Боге и сделались храмом Его божественного Духа. Тогда Бог вершит все дела в нас; мы больше ничего не совершаем по своей воле, но действуем лишь как орудие божественной воли.