Я позволила ему, смущенная его действиями и нехарактерно мягкими манерами.
— Что значит мало времени? — Я посмотрела на дверь. — Что ты сделал?
Лицо моего отца ожесточилось.
— Очевидно, императрица приказала полностью тебя изолировать. К счастью, она не догадалась забрать моего голема, — усмехнулся он. — Старина Джолли присматривает за дверью, но я сомневаюсь, что пройдет много времени, прежде чем кто-нибудь придет и утащит меня. Неважно; мне нужно было поговорить с тобой.
Я уставилась на него, удивляясь человеку, который стоял передо мной.
Его взгляд переместился с моего лица вниз, на череп, все еще зажатый в моих руках.
— Какая жалость. Твой голем действительно был интересным. — На его губах заиграла грустная улыбка, а глаза стали отстраненными.
Мои пальцы крепко сжались, и я поднялась на ноги.
— Зачем ты это делаешь?
Он глубоко вдохнул, его губы сжались в жесткую линию.
— Я пришел извиниться. — Он сел на край кровати и приглашающе похлопал по одеялу рядом с собой. Я колебалась, не понимая, что за человек передо мной. Это был не тот пьяный, крикливый мужчина, который отказывался признавать мое существование. Это был незнакомец.
Кронос вздохнул, кивнув в знак понимания, когда я осталась стоять в шаге от него, устремив взгляд на дверь.
— Я заслужил это. — Он все еще выглядел неопрятно, но не так плохо, как обычно. Его светлые волосы были убраны в косу, а черная туника, хоть и помятая, но чистая и без пятен.
— В кои-то веки ты чище меня, — пробурчала я, не подумав.
Он нахмурился.
— Потеря обоих детей в мгновение ока может быстро отрезвить человека. Когда вы обе исчезли, никто не знал, что случилось, и чем дольше вас не было, тем больше было предположений и тем сильнее становился мой страх. Это открыло мне глаза на то, каким дураком я был все эти годы.
Мои глаза сузились, гнев начал закипать под кожей.
— Ты имеешь в виду, что потеря Кэсси так повлияла на тебя. Ты всегда собирался потерять меня, и этого никогда не было достаточно, чтобы ты не утонул в эле.
Мой отец вздрогнул, как будто я его ударила.
— Я знаю, Калеа, и мне жаль. Ничто из того, что я могу сказать или сделать, не исправит моих действий, но причины, по которой я не мог оторваться от выпивки, заключалась в том, что я не мог вынести мысли о том, чтобы потерять тебя, как я потерял ее. — Его голос надломился на последнем слове. — Как я потерял твою мать.
Я хотела пожалеть его, но не могла. Он был моим отцом. Он сделал выбор, чтобы привести меня в этот мир, а потом бросил, как только стало слишком тяжело.
— Если моя судьба так сильно беспокоила тебя, почему ты не попытался что-то с этим сделать? Ты мог хотя бы быть рядом со мной, но вместо этого ты сбежал.
Кронос откашлялся, вытирая глаза.
— Я был ослеплен горем, слишком слаб, а боль слишком велика. Я боялся.
Я вздрогнула, его слова были как нож в моем разбитом сердце. Слова, так похожие на мои собственные мысли несколько минут назад. Судорожный вздох вырвался из моего горла, когда я боролась со своими внутренними демонами.
— Я знаю, что ты никогда не простишь меня, — продолжал Кронос, когда я замолчала. — И не жду этого от тебя. Просто надеюсь, что еще не слишком поздно попытаться наладить отношения между нами.
Его слова были как удар в живот.
— Не слишком поздно? Я умру меньше чем через неделю!
На лице Кроноса отразилось страдание.
— Не обязательно все должно закончиться так, ты же знаешь, — пробормотал он. — У тебя есть выбор.
Я в недоумении уставилась на него.
— Конечно, нет. — Я положила череп Джудекса на пол и начала вышагивать по спальне. Неужели он действительно пришел только для того, чтобы мучить меня? — Я, по сути, овца в стойле на убой.
Он поднялся с кровати и потянулся ко мне.
— Калеа…
— Слушай, я не хочу ссориться с тобой, когда это, возможно, последний раз, когда я тебя вижу…
— Калеа… — Шаги в коридоре прервали моего отца, и мы оба посмотрели в сторону двери.
— Черт, я думала, у меня будет больше времени. — Его глаза нашли мои. — Послушай, есть кое-что, что ты должна знать. Есть причина, по которой эта адская тварь перенесла Вознесение, кроме как для того, чтобы помучить тебя. Твоя мать, Мария… ее тело ранено.
Я отмахнулась, уставившись на него.
Боль наполнила его черты, когда снаружи раздались громкие крики и звон металла, и Джолли выиграл для нас еще несколько драгоценных секунд.
— Она умирает, Калеа, и по мере того, как ее тело отказывает, оно истощает силы императрицы. Она слабее, чем когда-либо прежде. Не дай ей забрать тебя. — Он схватил меня за руки.
— У меня нет выбора…
— Есть. Императрица не может обладать другим телом, если оно не желает или обладает большей силой.
— О чем ты говоришь?
В дверь ворвались несколько стражников.
— Кронос, ты арестован за нарушение правил использования твоего голема и нападение на королевскую стражу, — рявкнул один из стражников. Они окружили моего отца, оттаскивая его от меня, но его глаза не отрывались от моих.
— Ты не слабая, дочка, — проворчал он, когда они заломали его руки за спину. — Так что не соглашайся. Она не может заставить тебя отдать ей свое тело, какой бы сильной ни была.
Мои глаза расширились. Я всегда думала, что, когда я согласилась стать наследницей, это было просто для показухи, что я буду наследницей Лилит, хочу я этого или нет.
— А как же мама?
Плечи Кроноса опустились, глаза зажмурились.
— Твоей матери больше нет, но это то, чего бы она хотела. Родители должны защищать своих детей, а не эгоистично просить их отдать свою жизнь…
— Заткнись, пьяница. — Один из стражников взмахнул мечом, ударив моего отца в висок. Его глаза закатились, и он рухнул на пол.
— Нет! — Я бросилась к мужчинам, вытаскивающим моего отца за дверь, но сильная рука схватила меня за руку, останавливая. Я посмотрела в сузившиеся зеленые глаза Маршала.
— Маршал, пожалуйста, останови это! — Умоляла я, сопротивляясь его хватке, пока стражники тащили бессознательное тело моего отца из комнаты.
Его хватка только усилилась.
— Почему я должен это останавливать? И ты, и твой отец — предатели Богини.
— Ч-что?
— Ты бросила свои обязанности, свой народ и свою императрицу…
— Я собиралась вернуться! — крикнула я, все еще пытаясь вырваться. — Но даже если бы я не вернулась, разве желание жить — это такой грех?
Маршал вздохнул, но наконец отпустил меня, когда дверь захлопнулась, заставив картины на стенах покачаться. Я отлетела назад, ударившись об пол, и посмотрела на него.
— Мы все чем-то жертвуем, Калеа. — Его голос стал мягче, и он протянул мне руку, чтобы помочь подняться. — Я знаю, что цена, требуемая от тебя, высока, но не думай, что ты единственная, кто жертвует своей жизнью ради дел императрицы…
— И что же это за дела? — Огрызнулась я, отмахнувшись от его руки, и поднялась сама.
Маршал нахмурился.
— Дела, которые ты всю жизнь защищала и отстаивала. Дела справедливости, мира и процветания для нашего народа… твоего народа.
— Да, моего народа, но как насчет остальных людей? Разве они тоже этого не заслуживают?
— Они могли бы получить это, если бы только смирились с правлением императрицы…
— Они рабы, Маршал! Вынужденные ей подчиниться. Скажи мне, как они должны были смириться с этим?