У хозяина гостиницы я освѣдомился, что именно происходитъ въ залѣ рядомъ, куда прошелъ Американецъ.
— Извольте, я вамъ могу разсказать, — таинственно сказалъ хозяинъ: — сегодня Американецъ основалъ общество подъ названіемъ «Люциферъ».
Все больше и больше выставлялся Американецъ. Каждый день послѣ завтрака онъ скакалъ на своемъ черномъ жеребцѣ по Длинной улицѣ; подскакавъ къ купальнѣ, онъ раздѣвался на лошади и вмѣстѣ съ скакуномъ погружался въ воду. Онъ былъ атлетически сложенъ и легко управлялъ своимъ неукротимымъ конемъ. Какъ-то онъ забѣжалъ въ нашу кофейню и, перебравъ всѣ напитки, глотнулъ только немного грогу. Я могъ близко наблюдать его дьявольскій профиль. Онъ постоянно курилъ коротенькую трубку, хотя носилъ съ собою огромный портсигаръ съ сигарами. Кому онъ предлагалъ сигару, тотъ сразу, наполовину, во всякомъ случаѣ, дѣлался его сторонникомъ; эти сигары получили названіе «пропаганды». Основанный имъ соціально-политическій ферейнъ «Люциферъ» былъ шумно привѣтствуемъ въ «Голосѣ», а «Оффиціальная Газета» промолчала о немъ совсѣмъ. Онъ много разсказывалъ о заграницѣ, и когда производилъ впечатлѣніе своими рѣчами, то пристально смотрѣлъ вокругъ себя.
Нѣкоторыя слова до сихъ поръ звучатъ въ моихъ ушахъ.
— Вамъ недостаетъ солнца, дураки! — кричалъ онъ. — Неужели вы равнодушны къ тому, что вся ваша жизнь погибаетъ? Смотрите на меня, я плюю на вашего Патеру!
Толстымъ кулакомъ онъ при этомъ ударялъ по столу. Помню еще, какъ слушатели вздрагивали при этомъ отъ страха и ждали, что молнія упадетъ на голову дерзкаго, позволявшаго себѣ такія богохульства. Хозяинъ гостиницы тихонько крестился, а Антонъ шепталъ: «святъ, святъ!». Только, шахматные игроки безстрастно сидѣли на своихъ мѣстахъ.
Американецъ пользовался всякимъ случаемъ пробудить жителей города къ политической жизни. При этомъ происходило много несчастій, что, очевидно, входило въ его планы.
Союзы и группы росли, какъ грибы въ дождь. Всѣмъ захотѣлось чего-нибудь: или свободы выборовъ, или коммунизма, или рабства, или свободы любви, или прямыхъ сношеній съ заграницей, или еще болѣе строгой замкнутости и безпробудности сна. Самыя противорѣчащія другъ другу тенденціи возникли внезапно. Совмѣстно стали работать христіяне, евреи, магометане и свободомыслящіе. Жители Перла разбились на сообщества, которыя иногда заключали въ себѣ только трехъ членовъ.
Изъ-за границы начался приливъ пріѣзжихъ. Новые жители нерѣдко уже находили здѣсь своихъ двойниковъ. Странно было видѣть вдругъ двухъ Альфредовъ Блюментишей, двухъ Бренделей, нѣсколькихъ Лампенбогеновъ — точно всѣ раздвоились, и каждое я распалось на нѣсколько другихъ. Однажды на Красной улицѣ, представлявшей собою грязную щель во Французскомъ кварталѣ, которая вела на овощный рынокъ, я встрѣтилъ даму, удивительно похожую на мою покойную жену. Скорбное чувство поднялось въ моей душѣ, и я побѣжалъ за нею, пока она не скрылась въ старомъ домѣ. На порогѣ дверей она обернулась и посмотрѣла на меня; тутъ въ каждомъ ея движеніи сказалось поразительное сходство съ покойницей. Я уже началъ думать, не возможно ли для меня второе счастье! Но въ другой разъ я встрѣтилъ ее объ руку съ господиномъ съ длинными волосами и въ шляпѣ, какую носятъ художники; я спросилъ у привратника, и оказалась, что она жена придворнаго органиста. Я ушелъ, одураченный. Появился также Кастрингіусъ второй и сталъ вездѣ забирать въ долгъ отъ имени перваго, пока не убѣдились, что это не тотъ человѣкъ.
XVI.
Нервы.
«Лига наслажденія» была основана, въ числѣ прочихъ ферейновъ, богатыми людьми и отпраздновала первый день своего существованія въ покинутомъ театрѣ. Фрау Мелитта играла въ этой лигѣ особую роль, и ей такъ это понравилось, что она стала ежедневно являться въ Варьетэ въ костюмѣ Евы, но въ маскѣ. Скандалъ этотъ сблизилъ Лампенбогена и Бренделя, которые нашли, что пострадавшая отъ этого ихъ честь можетъ получить нѣкоторое облегченіе во взаимномъ сочувствіи. Брендель въ особенности сгоралъ отъ стыда, но Мелитта была ненасытна и не боялась позора. Она стала простирать виды на Американца. Однажды, проходя передъ нимъ, она уронила свою накидку, а затѣмъ платокъ, лорнетъ и портмонэ. Американецъ и не подумалъ поднять, а когда она поклонилась сама и стала къ нему спиной, онъ холодно проговорилъ: «Ну-те-ка, посторонитесь», и оттолкнулъ ее.
Сообщество «Люциферъ» вербовало все новыхъ и новыхъ членовъ. Странно мнѣ было, что Патера и его правительство довольно безучастно смотрѣли на ростъ движенія, затѣяннаго Американцемъ. Нѣкоторые приписывали это особаго рода правительственному коварству. Границы государства оберегались, какъ и прежде, но внутри его стѣнъ все, казалось, готово было рухнуть; сквозь неподвижныя доселѣ темныя облака стали пробиваться по временамъ косые лучи солнца. Правда, солнце не всѣмъ было по сердцу, и дождь больше понравился-бы.