Санскритское слово matra в точности соответствует еврейскому слову muddah; в Каббале же middoth связываются с божественными атрибутами и говорится, что с их помощью Бог создал миры, что, кроме того, в точности соответствует символизму центральной точки и направлений пространства.[13] По этому поводу можно было бы также напомнить библейские слова, согласно которым Бог "все расположил мерою, числом и весом";[14] это перечисление, явно соответствующее трем различным модусам количества, как таковое приложимо буквально не только к телесному миру, но при соответствующем преобразовании, можно видеть в нем также выражение универсального «порядка». Так же обстоит дело и с пифагорейскими числами, но среди всех модусов количества именно протяженности соответствует мера в собственном смысле слова, потому что она чаще всего и самым непосредственным образом соотносится с самим процессом проявления в силу некоторого естественного доминирования в этом отношении пространственного символизма, происходящего от того факта, что пространство, конституирующее «поле» (в смысле санскритского kshetra), на котором развертывается телесное проявление, само с неизбежностью принимается за символ любого универсального проявления.
Идея меры сразу же приводит к идее «геометрии», так как не только всякая мера по существу «геометрична», как мы видели, но можно сказать, что геометрия есть не что иное, как сама наука меры; очевидно, что здесь речь идет о геометрии, понимаемой прежде всего в символическом и тайном смысле, по отношению к которой профанная геометрия есть только выродившийся остаток, лишенный глубокого значения, имевшегося вначале и целиком утраченного для современных математиков. Именно на этом, по существу, основывается любая концепция, сближающая божественную активность как творящую и упорядочивающую миры, с «геометрией» и, следовательно, также и с «архитектурой», которая от нее неотделима;[15] известно, что эти концепции сохранялись и передавались, не прерываясь, начиная с учения Пифагора (которое и само, впрочем, было лишь «адаптацией», а не истинным "началом") и вплоть до того, что сегодня представляют собою западные тайные организации, как мало бы они ими не осознавались. Именно к этому относятся слова Платона: "Бог все время геометризирует" (чтобы перевести точно, нам приходится прибегнуть к неологизму из-за отсутствия во французском языке глагола, используемого для обозначения операций геометрии), слова, которым соответствует надпись, как говорят, на двери его школы: "Пусть никто не входит сюда, если он не геометр", предполагают, что его обучение, по крайней мере в своем эзотерическом аспекте, не может быть правильно и действительно понято иначе, чем как «подражание» самой божественной деятельности. Как последнее эхо этого в современной философии (если речь идет о ее датировке, но на самом деле это реакция против специфических современных идей), у Лейбница, говорящего, что "когда Бог считает и упражняется в размышлении (то есть составляет планы), создается мир" (dum Deus calculat et cogitationem exercet, fit mundus); но для древних здесь имелся гораздо более точный смысл, как в греческой традиции "Бог геометр" это был, собственно говоря, Аполлон Гиперборейский, что еще раз нас приводит к солнечному символизму и, в то же время, к довольно явному отклонению от первоначальной традиции; но это уже другой вопрос, который мы здесь не можем развивать, не оставляя полностью нашего предмета рассмотрения; мы должны, как это предоставляет нам случай, ограничиться несколькими замечаниями об этих традиционных знаниях, столь полностью забытых нашими современниками.[16]
Глава 4. ПРОСТРАНСТВЕННОЕ КОЛИЧЕСТВО И КАЧЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО
Выше мы уже видели, что протяженность не является просто и исключительно модусом количества, или, иными словами, если и можно с уверенностью говорить о протяженном или пространственном количестве, то сама протяженность не может из-за этого исключительно сводиться к количеству; мы еще раз должны об этом сказать, тем более что это очень важно для обнаружения несостоятельности картезианского «механицизма» и других физических теорий, которые в ходе времени более или менее непосредственно из него следуют. Прежде всего следует отметить в этом отношении, что для того, чтобы пространство было чисто количественным, надо, чтобы оно было совершенно гомогенным и чтобы его части различались между собою только по их относительной величине; это привело бы к предположению, что оно есть лишь содержащее без содержимого, то есть чего-то такого, что в действительности не может существовать изолированно в проявлении, где отношение содержащего и содержания по самой своей коррелятивной природе с необходимостью предполагает одновременное присутствие обоих понятий. Можно задать себе вопрос, по крайней мере с некоторой видимостью обоснованности, не представляет ли собою геометрическое пространство такую однородность, но в любом случае это не приложимо к физическому пространству, то есть содержащему тела, одного лишь присутствия которых, очевидно, достаточно, чтобы показать качественное различие между занимаемыми этими телами частями пространства соответственно; однако, Декарт говорил именно о физическом пространстве, или же сама его теория ничего не значит, потому что она не была бы тогда реально приложимой к миру, которому она намеревалась дать объяснение.[17] Возражение, что в исходной точке этой теории лежит "пустое пространство", не имеет силы, так как, во-первых, это приводит нас к концепции содержащего без содержимого, и к тому же пустота не имела бы в нашем проявленном мире никакого места, потому что сама она не есть возможность проявления,[18] и во-вторых, поскольку Декарт сводил природу тел целиком к протяженности, то он должен был полагать, что их присутствие ничего не добавляет в действительности к тому, что есть протяженность сама по себе, и действительно, различные свойства тел суть для него лишь простые модификации протяженности; но в таком случае, откуда могут эти свойства прийти, если они некоторым образом не присущи самой протяженности, и как они могли бы быть ей присущи, если бы ее природа была лишена качественных элементов? Это было бы противоречиво, и по правде говоря, мы не осмеливались бы утверждать, что это противоречие у Декарта, как, впрочем, и других тоже, не содержится имплицитно; он, как и более поздние материалисты, которые, конечно, больше чем по букве имеют право ссылаться на него, в конечном счете хочет, как представляется, извлечь «плюсы» из «минусов». По сути, сказать, что тело есть только лишь протяженность, понимая ее количественно, значит сказать, что его поверхность и объем, отмеривающий занимаемую им протяженность, суть само тело со всеми его свойствами, что явно абсурдно; если же это понимать иначе, то следует предположить, что сама протяженность есть нечто качественное, и тогда она больше не может служить основанием для исключительно «механицистских» теорий.
14
Omnia in mensura, numera et pondere disposuisti" ("Ты все расположил мерою, числом и весом"), Премудрость Соломона, 11, 21.
15
На арабском слово hindesah, первое значение которого это «мера», служит для обозначения одновременно и геометрии и архитектуры, которая по отношению к геометрии является результатом ее приложения.
16
А. Кумарасвами напомнил нам о любопытном символическом рисунке Вильяма Блейка, представляющего "Древнего Днями" в солнечном шаре, откуда он протягивает компас, который он держит в руке, что является как бы иллюстрацией к словам Ригведы (VIII, 25, 18): "Своим лучом он измерил (или определил) границы Неба и Земли" (среди символов некоторых степеней масонства также находится компас, обрамленный лучами солнца). Здесь явным образом речь идет об изображении того аспекта Принципа, который западные посвященные называют "Великим Архитектором Вселенной", который в некоторых случаях становится также и "Великим Геометром Вселенной" и который тождественен Вишвакарме индуистской традиции, "Духу вселенского Строительства"; земные его представители, то есть те, кто «воплощает» каким-либо образом этот Дух в отношении к различным традиционным формам, являются те, кого мы выше и на том же основании назвали "Великими Архитекторами Востока и Запада".
17
Правда, Декарт в исходном пункте своей физики хотел лишь сконструировать гипотетический мир посредством некоторых данных, которые сводятся к протяженности и к движению; но поскольку он далее силился показать, что проявляющиеся в таком мире феномены суть те же самые, которые констатируются в нашем мире, то ясно, что несмотря на чисто словесное предостережение, он хотел прийти к заключению, что этот последний действительно конституирован так же, как и тот, который им предполагался изначально.
18
Это возражение и против атомизма, так как он по определению, не предполагая никакого иного позитивного существования, кроме существования атомов и их комбинаций, тем самым с необходимостью приводит к предположению между ними пустоты, в которой они могут двигаться.