«Александр и Валерия Соболевы в очередной раз отказали People в совместном интервью… стр. 3», гласит надпись под фото на обложке.
Открываю третью страницу журнала:
«Известный меценат присутствовал в эту среду на открытии передового онкологического центра во Флориде в сопровождении своей супруги Валерии. Фонд Соболевых инвестировал более 500 млн. $ в строительство и оснащение центра, предназначенного для лечения больных детей со всего мира.
- Доступность адекватной и своевременной медицинской помощи всем детям, но в большей степени тем, чьи семьи не в состоянии самостоятельно покрывать расходы, должна быть сегодня в приоритете, - заявил Соболев на конференции, посвящённой открытию центра.
Вклад известной четы в развитие отрасли, безусловно, неоценим, однако Соболевы до сих пор никак не прокомментировали произошедшее три года назад нападение на Валерию. Случившееся до сих пор остаётся одной из мистических тайн, бережно хранимых Соболевыми. На просьбу нашего корреспондента поднять завесу Александр ответил очередным отказом и предложил взамен рассказать о своих планах инвестирования в создание и развитие исследовательских лабораторий при новом онкологическом центре…».
Моя мать знает только его имя – Алекс. Алекс и Александр… это ведь одно и то же? Проверяю, google говорит, что да. Интересно, что скажет мать.
Вечером, подняв этот ценнейший в моей жизни журнал со стола, она долго смотрит на фото, я вижу, как эмоции радугой рассеиваются по её лицу, она, так же как и я рада, смущена и расстроена одновременно.
- Это он… - произносит сдавленным голосом.
Значит, я всё-таки нашёл его.
Самое смешное в нашей с матерью истории то, что мы оба никогда не читаем подобных журналов: у матери для этого нет времени, а для меня подобное чтиво лежит слишком далеко за пределами моих интересов. Но если бы хотя бы один из нас интересовался подобного рода периодической литературой, мы бы давно нашли его: оказалось, что лицо моего отца не сходило с таблоидов всего каких-то десять лет назад, и только в последнее время журналисты интересуются им всё меньше и меньше.
Я открываю для себя, что мой отец – действительно особенный, но совсем не в том плане в каком мне бы хотелось. Статьи о нём, коих в сети бесконечное множество, создают противоречивый, а местами даже скандальный образ. В молодости он – никому не известный студент-изобретатель новых технологий в строительстве, которые сегодня стали уже традиционными, в зрелости – известная личность, преуспевающий бизнесмен и… человек, на время утративший моральный облик. Таблоиды обвиняют его в жадности по отношению к бывшим жёнам, беспорядочных половых связях и злоупотреблении алкоголем. Но в последние десять лет он – примерный семьянин, отец, муж и один из самых достойных членов общества.
В одном из интервью он говорит, что больше всего в жизни гордится своими детьми: на фото обнимает миловидную, совершенно не похожую на него девчонку, и в его объятиях легко читается слепое обожание. На другом фото они тоже обнимаются, но уже смотрят друг на друга, и в его взгляде так много любви, что я буквально захлёбываюсь завистью…
Отец…
Этой мой отец…
Это МОЙ отец!
И он даже не знает обо мне. Он никогда НЕ ХОТЕЛ знать обо мне. За все годы, за все последние шестнадцать лет он ни разу не связался с моей матерью.
Беспорядочные половые связи – такой была его жизнь в то время… Как раз в то самое время, когда зачали меня.
Я – результат одной из его беспорядочных связей… Незапланированный, побочный эффект.
Он наверняка ведь даже не вспомнит имя моей матери, да что там: скорее всего, он и её саму вряд ли вспомнит.
Я любил его семь лет, пока не знал, пока думал, что он – хороший человек, который просто не знает, что я существую.
Но теперь, когда мне посчастливилось его найти, я его ненавижу…
Все последующие два года я отказываюсь от любого контакта с ним и легко читаю в материнских глазах разочарование. Я не знаю, чего она хочет больше: помочь мне обрести то, о чём я больше всего в жизни мечтал, или просто, наконец, встретиться с ним? В жестокие шестнадцать лет парням не свойственно знать, как изнуряюще болезненно порой бывает любить. Я ревную мать к отцу, отца к его жене и детям, ревную весь мир, обижен на всё и вся, и моя собственная ненависть пожирает меня живьём.
В семнадцать расстаюсь с Филис – наши отношения стали не просто занудными, а тошнотворными, и начинаю в своей жизни главу под названием «Беспорядочные половые связи», и мне вдруг становится легче…