– Идите сюда! Подкрепимся! Аскольд, плесни-ка еще кипятка!
Вихрастый солдат налил чай в алюминиевую кружку и сунул ее в озябшие руки Виктора.
– Спасибо, – поблагодарил тот. Отхлебнул горячей жидкости. Сразу стало теплее, тошнота отступила.
Солдаты заулыбались.
– Скажите, – стеснительно произнес вихрастый. – А… как это – быть хозяином васпы?
Он покосился на руки Виктора, чьи ладони плотно обхватывали кружку. Ученый перехватил его взгляд и смутился.
– Я не знаю… правда, не знаю. – Он покачал головой.
– Ты дурень, Аскольд, – сказал другой солдат. – Во-первых, он такой же человек, как и ты, и я. А во-вторых, это проявляется не сразу или не проявится никогда. Скажи лучше спасибо, что они пришли к нам сегодня.
– Что проявляется не сразу? – почему-то шепотом переспросил Виктор.
Но получить ответа не успел.
На площади загрохотала зенитка, и мрачное небо прорезали яркие линии трассеров.
– Началось, – одними губами произнес Ингвар.
Солдаты подскочили со своих мест, бросая кружки и хватаясь за автоматы. Вдалеке снова заухала зенитка.
– Они у главных ворот, – сказал Ингвар. – Вам лучше в укрытие…
Сирена завыла снова. В этот раз ей вторил раскатистый, свистящий звук. Что-то с воем неслось по небу, оставляя за собой крученый столб черного дыма.
– Подбили! – закричал кто-то из военных. – Вертолет подбили!
Виктор вспомнил грохот, от которого задрожали своды Улья, в тот момент, когда падал вертолет Яна. Теперь ему казалось, что все повторяется снова – громовой раскат прокатился над лесом и городом, земля поплыла под ногами. Дымовой столб четко отметил место, куда упал подбитый вертолет. Вслед за ним к тучам взметнулось оранжевое пламя.
– Не ожидали? – мстительно оскалился Ингвар. – Получайте, твари.
– Смотрите! – закричал вдруг кто-то из военных.
Виктор осторожно глянул через плечо Ингвара в окно бойницы.
К частоколу приближался высокий, полностью лысый человек в таком же ржаво-красном мундире, который Виктор привык видеть на Яне. Странным показалось то, что у него не было видно никакого оружия. Вместо него верзила держал над головой белый платок.
– Изрешетить его, Ингвар? – спросил вихрастый солдат.
– Погоди. Разве не видишь? Это переговорщик.
– Ничего нового они нам не скажут, – возразил вихрастый.
Однако Ингвар уже поднял громкоговоритель и прокричал в него:
– Одно неверное движение – и мы открываем огонь. Говори, за чем пришел!
Верзила в красном мундире сложил ладони рупором и закричал в ответ:
– Отдайте предателя! Отдайте – и мы уйдем!
Ингвар опустил рупор и со значением поглядел на Виктора.
– Я им не верю, – сказал ученый.
– Я тоже, – сказал Ингвар. – Но вы слышали. Зовите своего…
– Как? – скептически хмыкнул Виктор. – Хлопнуть три раза в ладоши?
– Вы не знаете, как позвать своего васпу?
– Нет.
– Хм… хм… Тогда, наверное, я просто позвоню в штаб, – сказал Ингвар.
– Этого не потребуется, – снова вмешался вихрастый.
Он оказался прав – по направлению к башне пылил автомобиль. Остановился, и на землю спрыгнул заместитель городского главнокомандующего, вслед за которым появилась угловатая фигура Яна.
Ингвар отдал командиру воинское приветствие и по всей форме доложил обстановку.
– Где другие? – кратко спросил Ян.
– Переговорщик только один, – ответил Ингвар.
– Проверьте по периметру, – сказал Ян. – Они не отступят.
Он отобрал у Ингвара рупор, и тот отдал без возражений, отдернув руку так, будто боялся ядовитого укуса. Военные опасливо разошлись, пропуская Яна к бойницам. Виктор посторонился тоже.
– Рихт, охота провалена! – тем временем прокричал Ян в рупор. – Уходите!
Через его плечо Виктор видел, как верзила опустил белый платок и неприятно осклабился в хищной улыбке. В вечерних сумерках это выглядело жутковато. Пламя сбитого вертолета пылало за его спиной, окружая фигуру незнакомца оранжевым ореолом, отблески плясали на золоте канта и гладко выбритой лысине верзилы, и казалось, что человек в красном восстал из глубин ада.
– Выходи, предатель! – прокричал он. – Мы оставим город, если ты выйдешь к нам! И отдашь украденное!
– Невозможно, – ответил Ян. – Эссенции больше нет.
– Тогда ты умрешь! – закричал верзила. Его лицо побагровело от напряжения и злости. – Меньше чем через двадцать четыре часа! И не надейся на иммунитет хозяина! Все равно сдохнешь, только гораздо позже! И мучительнее!
– Ты отвратительно многословен, Рихт, – сказал Ян. – Королеве следовало оторвать тебе голову.