Слеза скатилась по моему лицу. Я так скучал по ней. Переговоры, которые у нас были. Объятия, которые она мне подарила. Она всегда поддерживала меня.
В висках началась пульсация, и я ущипнула переносицу, надеясь получить какое-то облегчение.
Мои мысли вернулись к темноглазому незнакомцу из ресторана, чьи горящие глаза застали меня врасплох. Я никогда не испытывал такой ненависти, направленной ко мне, и это говорило о многом — я был не совсем приятным человеком из-за своих кровных родственников.
И все же что-то было в этом загадочном человеке. Он знал меня. Я не знал как, но я бы поставил на это свою жизнь. Я порылась в памяти, пытаясь вспомнить, где я его видела, но чем больше я старалась, тем сильнее у меня болела голова.
Мой взгляд бесцельно блуждал по спальне, которая была свидетелем моего прошлого, настоящего и, возможно, моего будущего – каким бы долгим оно ни было. На покрывале лежали полузавершенные эскизы: безликий мужчина, терзающий мои сны, напуганные женщины, преследующие меня в часы бодрствования, мой близнец. В груди у меня сжалось, дыхание стало поверхностным.
Отчаяние. Стыд. Разочарование. Я восемь лет страдал от чувства вины из-за смерти сестры и не мог двигаться дальше. Видео пыток моего близнеца было вытатуировано в клетках моего мозга, отказываясь облегчить боль.
Дрожащими пальцами я потянулся к наброску лица сестры.
— Мне бы хотелось, чтобы это был я, Лу, — прошептала я дрожащим голосом. Я бы все отдал, чтобы она была со мной, разговаривала с ней, задавала ей вопросы. Я очень любил ее, и она любила меня. Единственный человек, который когда-либо это делал.
Напольные часы прозвенели, сообщая мне, что уже полночь. Как только оно прекратилось, в доме вернулась жуткая тишина, вызывая озноб по моей спине. Это место не было домом; это была тюрьма. Я вырос в этом поместье, ослепленный ужасами, которые скрывали эти стены.
Сколько бы раз его ни чистили и ни полировали, как бы ни блестели люстры и мебель, невозможно было скрыть зло, которое таилось в этих стенах и пряталось в подвале.
У меня в животе закрутился узел, и вскоре из моего горла вырвался рыдание, а за ним и многие другие. Каждый из них наполнен одиночеством и сожалением. Я плакала о сестре, о себе и о чем-то еще, чего, казалось, не хватало в моей жизни.
Была ли это материнская любовь? Моего отца?
Я слегка покачал головой. Нельзя оплакивать то, чего у тебя никогда не было. Не мог пропустить то, чего никогда не чувствовал.
Взяв себя в руки, я переключил свои силы на наблюдение за рестораном. Что-то в этом незнакомце с темными глазами не давало мне покоя. Оказавшись внутри их системы безопасности, я выбрал нужный день и время. Мои пальцы порхали по клавиатуре, ускоряя наблюдение, пока я не увидел его снова.
Я изучал его бесстрастное лицо. Темные глаза. Черты его лица были угловатыми и холодными: острые скулы, оливковая кожа, припыленная кожа. с полусеребряной щетиной и пухлыми губами в твердой линии. У него был вид тонущего человека. Человек, который скорбел.
Как я.
Но затем его лицо наклонилось, как будто он точно знал, где находятся камеры, и посмотрел прямо на меня. Экран замер, и что-то в глубине живота дернуло меня, предупреждая, что от него мне следует держаться подальше. Тем не менее любопытство подтолкнуло меня поискать его.
Я запустил распознавание лиц в базе данных ФБР. Ничего. Я попробовал ЦРУ. Ничего. Затем я попробовал даркнет. Еще ничего.
Я резко встал и начал расхаживать, взволнованный. Каждое препятствие и загадка, оставшаяся без ответа, усиливали мое напряжение. Я поборола желание разбить свой ноутбук на куски, прежде чем глубоко вздохнула и охладила свое самообладание.
Мой телефон завибрировал, и я потянулся к нему, снова сел и разблокировал его. Мои брови сдвинулись.
Неизвестный номер: Пожалуйста.
Нахмурившись, я открыл сообщение и нашел вложение. Газетная статья. Моя бровь нахмурилась еще сильнее, когда я прочитал старую вырезку. На моем экране появилось изображение мальчика. Он выглядел смутно знакомым, но я не мог его точно узнать.
Я: Кто это?
Неизвестный номер: За спасение женщин.
У меня вырвалась недоверчивая усмешка. Какой странный гангстер из тебя получился, Нико Моррелли . Забыв о нем, я пролистал и начал читать старую статью.
Семью Эшфорд пережила еще одна трагедия. Кингстон Эшфорд, 10 лет, был похищен во время посещения Вашингтонского зоопарка.
В последние годы деятельность сенатора Эшфорда, по слухам, стала целью его семьи.
Мне пришлось сделать паузу и закатить глаза на «слухи о деятельности». Больше похоже на вопиющую причастность к преступным группировкам. Я поерзал на стуле и прочитал последнюю строчку.