Я закрыл глаза, смывая воспоминания о единственной хорошей вещи в моей жизни и сосредоточившись на женщине передо мной, которая приложила руку к ее похищению. Я ненавидел то, что Лиана выжила, а моя Луиза умерла. Она была моей второй половинкой. Мой свет во тьме. Она была для меня всем. Пришло время Лиане заплатить за это. Каждый вздох, который она сделала после смерти Лу, стал для нее наказанием.
Это дало мне цель впервые с тех пор, как восемь лет назад Алексей Николаев спас мое избитое тело из темницы.
Хотя мой внешний вид оставался спокойным и собранным, мои внутренности пылали.
Между ненавистью и любовью была тонкая грань. Еще более тонкая грань между здравомыслием и безумием. Я больше не мог видеть эту линию. С тех пор, как я стал свидетелем смерти Лу прямо у меня на глазах.
Я потянулся за напитком в свой темный угол ресторана и наблюдал. Преследовали. Планируется.
Оранжевый свет моей сигареты в пепельнице был единственным признаком моего присутствия в ресторане. Я посмотрел на стол, за которым сидела моя цель, следя глазами за движениями молодой женщины.
Эта темная дыра в моей груди медленно поглощала меня целиком.
Я культивировал эту гнойную дыру, питая ее горечью и ненавистью. Оно было красным, злым и грубым. Я приветствовал это чувство. Даже принял это на вооружение. Это было лучше, чем онемение, которое я чувствовал так долго.
Я не успокоюсь, пока не отомщу. Пока я не засчитал ее смерть.
Они убили ее, и я бы убил каждого из них до единого за ту боль, которую это причинило.
Мой кулак сжался, превратив сигарету в пепел, пока мой враг обедал в другом конце комнаты. Как могла Лиана сидеть так, словно мир все еще вращался, когда Лу ушел?
Отключив свой кошмар, прежде чем он смог ожить, я сосредоточился на настоящем, допивая виски и наслаждаясь жжением в горле.
У меня была цель, цель, которая вела меня вперед. Месть была близка. Без ошибок. Никаких поспешных решений. День за днём, неделя за неделей, год за годом — каждый метафорический шаг приближал меня к ней .
София Каталано Волкова.
Горечь и ненависть просочились в мои клетки и смешались с пеплом тех лет, проведенных в плену. С потерей, которую я почувствовал, когда ее забрали у меня. Невинная молодая женщина, которая смотрела на меня золотыми глазами, обещая тепло и счастье.
Я рассеянно потер бедро, поглаживая преследующую меня призрачную боль. Оно всегда присутствовало, результат холодных темных ночей, проведенных в этом подвале, полном ужасов. Полный кошмаров.
Мгновенное движение вернуло мое внимание к молодой женщине с волосами цвета теплой пшеницы. Оно было идентично моей Лу, но я знал, что это не она. Лия была мошенницей, выцветшей версией Лу.
И все же я обнаружил, что не могу оторвать взгляд. Это питало мой разбитый разум. Мое тело исцелилось после того, как Алексей Николаев спас меня, но мой разум — нет. Никто из этого дерьма в здравом уме не вышел. Чертов никто.
Я наблюдал за своим врагом, пока она сосредоточилась на своей дочери, не подозревая о призраке, скрывающемся в тени. Если бы София обернулась, она бы легко меня заметила, но ее отвлекала жадность. Со своими планами. Или, может быть, она была слишком уверена в себе.
Они никогда не увидят моего прихода.
Я смотрел, как она протягивает листок бумаги дочери, и меня охватило разочарование. Лиана теперь была по колено в этом дерьме.
Лу настояла на том, чтобы попытаться вытащить своего близнеца, чувствуя, что это погубит Лиану. Она была права, но на первом месте было наше с Лу падение. Могу ли я винить ее близнеца? Черт возьми, да. Она знала, что хорошо, а что плохо, и она — вместе со своей матерью — подписала им смертный приговор.
Софья Волкова, видимо, ничему не научилась, удерживая дочь на том свете. Она потеряла двух дочерей — ее первенца, Уинтера Волкова, которого похитили ирландцы и затем позже умерла при родах и Луиза. Она была на грани потери третьего.
Боль, которую перенес Лу, не имела прощения. Что они с ней сделали в ее последние часы.
Ее наказанием за попытку бежать со мной и любить меня была смерть.
Слегка покачав головой, я решил не следовать этому ходу мыслей. Крики Лу запечатлелись в моем мозгу, преследуя мои сны и преследуя меня в часы бодрствования.
Мои губы скривились от отвращения, когда я изучал профиль Лианы, ее глаза просматривали документ, прежде чем она вернула его матери. Короткий кивок, и ее мать протянула руку людям Переса Кортеса для рукопожатия.
Мой взгляд упал на украшение на моем запястье, сделанное из зубов, покрытых серебром и золотом. Когда-то давно это был Лу. Теперь это служило напоминанием о том, что нужно закончить дело — уничтожить людей, которые причинили ей вред.