Совсем рядом, в каких-то полутора метрах. И хотя Маркус летел на немалой скорости, устало бредущий мужчина почему-то не отставал.
Будто почувствовав на себе взгляд, он повернулся и посмотрел на Маркуса черными бездонными глазами.
Тот с трудом сглотнул и поежился.
Мог бы уже привыкнуть: он видел призраков, духов и все такое. С самого детства, когда еще ничего не понимал, а объяснить было некому. И все же они всегда заставали его врасплох.
Как часто говорил Этьен: «От этой фигни мурашки по коже».
Маркус перевел взгляд на дорогу и выругался, заметив на пути еще одну фигуру. Он вильнул, нажав на тормоза и стараясь объехать второго мужчину, но тот вдруг выхватил его с сиденья, раскрутил и бросил спиной на асфальт.
Боль взорвалась в груди и разлилась по всему телу, едва не оглушив Маркуса… что, может, и хорошо, потому как мотоцикл сейчас наверняка врезался в дерево.
Маркус пытался втянуть воздух, но каждый прерывистый вздох будто вонзал нож в его плоть. Схватившая его рука сломала большую часть ребер — слава инерции. А вот его противнику явно не было больно, когда он сорвал с Маркуса шлем и, опалив взглядом золотистых глаз, прорычал:
— Назови мне хоть одну разумную причину не убивать тебя здесь и сейчас.
Глава 3
Лишь через несколько секунд Маркус наконец сумел набрать в грудь воздуха и вымученно прошептать:
— Ты чего, Сет?
Сет выругался, схватил его за горло и поднял вверх.
Болтаясь в полуметре над землей, Маркус сжал руку старшего бессмертного, легко удерживавшего его будто марионетку. А затем услышал внезапно низкое рычание и округлил глаза. Птицы взмыли в небо. Ветки ближайших деревьев задергались и закачались, листья зашуршали точно маракасы, да еще и почва заколебалась как при землетрясении.
«Ладно. Я… кажется, недооценил серьезность ситуации».
Маркус никогда сам не видел, чтобы донельзя сдержанный Сет выходил из себя — как, например, сейчас, — но знал достаточно, чтобы решиться уменьшить супергеройские скорости и посмотреть, нет ли другого способа предотвратить катастрофу.
— Разве я тебе не говорил, что случится, если Ами пострадает? — угрожающе прошептал Сет.
Так это все из-за Ами?
Задыхающийся Маркус мог только подумать в ответ, надеясь, что его услышат:
«Я не смогу с тобой говорить, если раздавишь мне трахею».
Сет заколебался, будто желая сделать именно это, но хватку разжал.
Маркус с грохотом приземлился на ноги, пошатнулся, но на колени не рухнул, лишь согнулся, пытаясь отдышаться.
Вирус поспешно исцелял его легкие. Ребра срастутся чуть позже, для этого нужна приличная доза крови. Руки, к удивлению Маркуса, сильно дрожали. На мгновение ему показалось, что Сет на самом деле его убьет.
Он посмотрел на раздраженного командира бессмертных стражей, который отвернулся и размашистым энергичным шагом отошел в сторону.
Деревья застыли, как и земля под ними. Рычание прекратилось, оставив после себя почти болезненное молчание; потревоженные листья скромно опускались наземь.
Насекомые не жужжали.
Лягушки не квакали.
Слышны были лишь шаги Сета по асфальту.
Подавив стон, Маркус выпрямился… насколько позволило его избитое тело.
— Что?.. — Горло перехватило, и он закашлялся.
Нетерпеливо фыркнув, Сет перестал ходить туда-сюда и бросился к нему.
Маркус настороженно отпрянул.
— Не шевелись! — рявкнул Сет, на сей раз не так сильно сжав его шею.
Жар, исходящий от ладони командира, становился все сильнее, пока опухоль на горле Маркуса не спала. Боль отступила.
Покончив с исцелением, Сет сердито сдвинул брови и предупредил:
— Если поблагодаришь — надеру тебе зад.
Похоже, ему это сделать одной левой.
Сет снова отвернулся, отошел, да так и замер. Откинув полы длинного пальто, положив руки на бедра и опустив голову. Глядя в спину старшего стража, Маркус почти слышал, как он считает до десяти, желая себе терпения.
Разве Ами обвинила его, Маркуса, в грубом обращении?
— Что же она тебе сказала? — настороженно уточнил он.
Сет покачал головой:
— Что ты с ней предельно учтив.
Правда? Преувеличение, но сейчас об этом явно даже заикаться не стоит.
— И ты ринулся сюда в убийственной ярости только потому?..
Сет развернулся:
— Потому что ждал от тебя большего!
Сияние в его глазах пропало, они снова стали обычными коричнево-черными.
Маркус застыл, подавив стон агонии из-за боли в ребрах — исцелили-то ему только горло. Он впервые разгневал Сета и чувствовал себя подростком, которого папаша отчитывает за гулянье допоздна.