С того утра, когда они проснулись в одной постели (от одного воспоминания об этом у Маркуса мгновенно появлялся стояк), между ними установились ровные отношения. Дружеские и деловые.
И весьма опасные для его душевного равновесия.
Маркус ужасно привязался к своему аколиту.
Встав, он совершил обычный вечерний моцион.
Аколит.
Это слово вызывало ассоциации со свирепыми воинами, вроде тех, кто служил ему в прошлом, примерно одного роста и веса с ним. Ами совершенно не подходила под это описание.
Она на тридцать сантиметров ниже и вдвое легче. Изящная девушка с красивой грудью, округлыми бедрами и длинными привлекательными ногами.
Маркус проклял свою повышенную возбудимость.
Громкий шум наверху привлек его взгляд к потолку.
Какого черта она там делает? Катает шар для боулинга?
По его безупречному полу из бамбука?
Макрус поспешно облачился в боксеры, черные просторные штаны и рубашку с длинным рукавом. Усевшись на скамейку с подушками у кровати, натянул носки и ботинки со стальными носами.
Куда только подевался страх умереть от бесконечно долгой и однообразной жизни, который мучил его каждый день? Ужас, что ему больше нечего ждать от своего существования?
Нет, Сет был прав, черт бы подрал его шкуру. Теперь Маркус постоянно просыпался с мыслями об Ами. Дома ли она? Чем занята? Выспалась ли? Во что одета и как проще это снять?
Черт побери!
Ее больше не мучили ни кошмары, ни бессонница. Она была довольна текущим положением вещей, их партнерством и дружбой, как и сам Маркус. Ами восхищалась миром как ребенок и обследовала его с тем же воодушевлением. Маркус никогда не знал, чего от нее ожидать. Какую музыку она выберет из его огромной коллекции монофонических пластинок со скоростью вращения в тридцать три, сорок пять, семьдесят восемь оборотов в минуту, записей для восьмидорожечного магнитофона, кассет и дисков, собранных за годы. И какие неожиданные вопросы задаст.
Словно прожил в Лондоне пятьдесят лет, а потом снова видишь его красоту, показывая туристу достопримечательности.
Выйдя из спальни, Маркус поднялся с цокольного этажа на первый. В главном коридоре проигнорировал гостиную и кухню и направился прямиком к кабинету.
Ами даже не заметила его прихода. Да никто бы не смог. По привычке Маркус двигался бесшумно. Однако она обладала почти мистической способностью чувствовать его присутствие, как никто из смертных. Обычно ей хватало пары секунд, чтобы повернуться и поприветствовать его так же радостно, будто он только что зашел через парадный вход и крикнул: «Милая, я дома!»
Однако сегодня Ами полностью ушла в мир рок-музыки, вибрирующей в дорогущих наушниках, которые Маркус купил для нее накануне.
Прижавшись плечом к косяку, он склонил голову на бок и с помощью сверхъестественного слуха выяснил, что же она слушает. И слегка улыбнулся. «Бладрок». «D.O.A.» Какой ужас! А ведь она еще и начала подпевать что есть мочи.
Слава богу, у Ами оказался приятный голос, удивительно глубокий и даже соблазнительный, будто легкое прикосновение к спине теплыми пальцами. А еще феноменальная мимика. Она могла изобразить кого угодно, от Сары Воан до леди Гаги. Маркус готов был слушать ее часами… только без этого ужасного шума, который услышал еще в спальне.
Теперь он понял, что она каталась на роликах из одного угла большой комнаты в другой, разбираясь с его бумагами. Проблема в том, что Ами не умела кататься на роликах. Что стало ясно, когда она принялась цепляться за мебель, чтобы не упасть.
На него накатила устрашающая волна тепла. Проклятье, Ами такая забавная. Джинсы бледного сине-серого цвета с заниженной талией облегали стройные ноги. Белый топик без рукавов подчеркивал красивую грудь и открывал бледную полоску узкой талии. Ами стянула огненные пряди в небрежный хвост, немного растрепавшийся из-за наушников. Несколько прядей обрамляли очаровательное лицо. Большие изумрудные глаза, пухлые розовые губки слишком часто привлекали взгляд Маркуса.
И тут она начала искать опору, потянулась к дивану и промахнулась, рухнув на соблазнительный зад где-то за кушеткой. В комнате раздался тихий хрипловатый смех, отчего предательское сердце Маркуса забилось быстрее.
Ему нравилось, как она смеется над собой.
Ему все в ней нравилось.
Но ее нельзя любить. Это просто вверх глупости. Маркус уже как-то ступил на эту дорожку: полюбил смертную и потерял ее дважды.
За долгое существование в качестве стража одно он понял наверняка: у аколитов очень короткая жизнь. Тем более теперь, когда поведение вампиров изменилось и их число увеличилось.