Но у Дойля спортивной машины не было, а вместо музыки здесь раздается монотонное гудение кондиционера. Однако она сразу почувствовала, что перед ней сыщик. Как только вошел, сразу обследовал дверь, — не вскрыт ли замок. Потом с револьвером в руке обошел всю квартиру, следя за тем, чтобы его подопечная всегда стояла в стороне, на безопасном расстоянии, когда он открывал шкафы, осматривал рамы. Окно в ванной оказалось открытым, и если бы она не сказала сразу, что вчера утром, торопясь на работу, сама забыла закрыть его, Дойль немедленно связался бы с лейтенантом и проследил, чтобы ее доставили в управление. Да, он самый настоящий сыщик, сомневаться не приходится.
Карен переменила позу, потом стала нервно постукивать каблуком о ножку стула, словно отбивала ритм.
Дойль оторвался от журнала. — «Вы вовсе не должны сидеть здесь со мной, миссис Раймонд. Если хотите прилечь…»
«Я не могу заснуть». — чтобы не встретиться с ним взглядом, она сразу отвела глаза, сосредоточила все внимание на телефоне. Брюс, я знаю, ты сейчас где-то недалеко. Ради бога, дай о себе знать!
Негромкий голос полицейского звучал мягко, успокаивающе. — «Не волнуйтесь. Если кто-то позвонит, я не стану брать трубку. Я вас разбужу, и вы сами с ним поговорите».
Да, он знает свое дело! А может, у нее сейчас на лице все написано?
Карен поднялась, изобразила улыбку. — «Спасибо. Я, наверное, действительно прилягу». Она прошла мимо ванной комнаты.
«Миссис Раймонд».
«Да?»
«Пожалуйста, не закрывайте дверь».
Она добралась до спальни. Не закрывайте дверь! Просто замечательно. Даже если я пойду в ванную?
Туда она и отправилась, послушно оставив дверь приоткрытой. По крайней мере, он ничего не увидит из гостиной. Но если подойдет поближе… Господи, хуже чем в тюрьме. Теперь она могла себе представить, каково было Брюсу в лечебнице, — сидеть круглые сутки под надзором, зная, что за ним все время наблюдают.
Брюс, где ты прячешься? Я знаю, что ты приходил ко мне.
Карен знала это, потому что солгала детективу насчет окна. Вчера, прежде чем уйти на работу, она, как всегда, закрыла его.
Оказавшись в ванной, крадучись подошла к стене, все время настороженно прислушиваясь, не доносятся ли из гостиной звуки шагов. Очень медленно и осторожно опустила стекло. Так и есть — на металлической задвижке сверкал ряд глубоких царапин, четко видных на фоне ровной поверхности, покрытой белой краской. Его открыли снаружи.
Карен поняла, что Брюс приходил сюда, как только увидела приподнятую раму: перед уходом она всегда тщательно проверяла, все ли закрыто. Не сумей она тогда мгновенно оценить ситуацию и объявить, что это ее оплошность, Дойл осмотрел бы задвижку и получил вожделенные доказательства.
Карен судорожно втянула в себя воздух. Что это доказывает? Только то, что Брюс забрался в собственную квартиру.
Именно такие мысли мелькнули в ее голове тогда, при виде открытого снаружи окна. Потому она и соврала Дойлу.
Теперь, глядя на глубокие борозды, оставленные в металле взломщиком, ей пришлось признать, что все не так просто. В конце-концов, у Брюса есть ключи от входной двери. Конечно, он мог оставить их в заведении Грисвольда. Когда ее муж прибыл на лечение, он очевидно сдал на хранение свои вещи, а потом, во время бегства, не сумел найти, где их держали. Но стал бы он так рисковать, чтобы попасть в собственный дом?
Тот, кто зарезал Дороти Андерсон забрался к ней сквозь окно в ванной…
А если ее посетил не Брюс? Если здесь был убийца?
Карен повернула в сторону гостиной. Надо все объяснить Дойлю.
Или не стоит? В нерешительности она замедлила шаг и наконец, остановилась возле зеркала.
Нет, сказать правду — все равно, что объявить: раньше она намеренно лгала полиции. Дойль сразу же потащит ее в управление, и придется торчать там взаперти, а значит, никаких новостей, никакой надежды связаться с Брюсом, и тем более увидеть его. Пока она там, он не сможет до нее добраться.
Но когда все-таки доберется, что произойдет?
А если именно он пытался сюда проникнуть — чтобы убить ее?
Нет, Брюс на такое не способен.
Или способен?
Карен застыла, не в силах оторваться от зеркала. Отражение смотрело на нее в упор широко раскрытыми, словно от внезапного изумления, глазами.
Способен он убить меня или нет?