Доун зафиксировала камеру на Лэйне. На него стоило посмотреть: мужественный подбородок, высокие скулы, слегка раскосые голубые глаза, черные волосы. Не такой красавец, как Ли, погрубее, но обаятельный. Если бы он решил остаться в Голливуде, то вполне подошел бы на роль романтичного автослесаря в каком-нибудь фильме.
Закрутить бы с ним интрижку, да обстоятельства неподходящие… В голову лезли игривые мысли… Доун абсолютно не тревожили угрызения совести. Вряд ли Мэтт одобрил бы ее интерес к Лэйну. А что подумал бы Голос!.. Если это его волнует, конечно.
— Знали бы вы брата в детстве… — с грустной улыбкой сказал Лэйн, не глядя в камеру — то ли из скромности, то ли ему не было дела до того, попадет л и он в кадр. — После смерти отца Ли стал сам не свой, целиком ушел…
— …В собственный сволочной мир, — раздраженно буркнула Кэсси. Ее, видимо, тошнило от занятий Ли.
— В сволочной мир, — согласно кивнул Лэйн. — Мы жили вместе, но он запирался от нас и слушал музыку. С каждым альбомом музыка становилась все агрессивнее, а он все больше замыкался. Он много рисовал. Сядет в уголок с карандашом и рисует.
— У него склонность к творчеству, — встряла Мардж — ей впору было идти рекламным агентом к обожаемому братику. — Он очень одаренный!
Лэйн продолжал рассказывать:
— Ли рисовал картины… драконов, воинов. Потом он познакомился с театральной богемой, тусовался с какими-то актерами, играл главные роли в авангардных спектаклях. Начал строить из себя невесть что… Одним словом, зазвездил. Власти прикрыли эту лавочку — якобы за «непристойность». Ли только посмеялся и сказал, что для нашего захолустья их творчество слишком прогрессивно. Нас он тоже считал деревенщинами.
Лэйн стиснул зубы и уставился, как Герберт, на ковер. Корал всхлипывала. Едва речь зашла о спектаклях, она запричитала:
— Это все из-за тех ребят! Из-за них он и отправился в Голливуд. Они как с цепи сорвались! Раз — и все уехали. Ли постоянно звонил, деньги выпрашивал. Заработка не хватало даже на оплату конуры, которую они снимали. Ли просто попал под дурное влияние. — Она взглянула на Брейзи. — Вы меня понимаете?
— Да, мэм, вполне.
Доун перевела камеру на Корал. Значит, мамочка считает, что Ли сбился с пути истинного под давлением друзей?
— Мэм, — спросила «журналистка из Техаса», — значит, поддавшись влиянию извне, Ли пошел по кривой дорожке, которая и привела его…
Миссис Томлинсон вытерла глаза. По щекам стекали черные разводы туши.
— Если Ли действительно совершил преступление — но он его не совершал! — то, конечно, из-за них. Сам он очень добрый! В глубине души.
Журнальный столик был завален разным хламом: сигареты, чипсы, шоколадные батончики и прочая снедь из торговых автоматов. Сестрица Мардж взяла пачку никотиновой отравы, открыла и задумчиво постучала коробком по ладони.
— Ли получил роль в рекламном ролике, дела у него шли в гору. Вы видели, да? Парень полощет рот: «О-о-о-о-о! Как свежо-о-о!» Тогда он стал редко звонить. Чуть не разбил мамуле сердце!
— Он не нарочно, — защитила сына Корал.
— Ну, конечно! — подтвердила Кэсси, сердито глядя на Мардж. — Он был занят по горло. Пробы и все такое… — Теперь она смотрела в камеру. — Обещал с первого солидного гонорара купить мамуле «кадиллак».
— Как Элвис, — криво улыбнулся Лэйн и взял со стола пачку чипсов.
Тут подал голос Герберт, и Доун быстро перевела на него объектив, чтобы заснять столь редкое явление.
— Мы очень дружная семья, — пробормотал он, надсадно кашляя.
Мардж взглянула на мужа и положила ему на колени сигарету. Хорошее лекарство — никотин. Он не обратил внимания на жест жены, полностью поглощенный созерцанием ковра, и ничего не добавил к сказанному, словно не имел отношения к «дружной семье».
— Да, «кадиллак», — вздохнула мамаша Корал.
Доун навела на нее фокус: та мечтательно улыбалась, обнажив испачканные помадой зубы.
— Видите, как она счастлива? — сказала Мардж, засовывая в рот сигарету и указывая на мать. — Мы тоже хотели бы порадовать мамулю, как Ли.
— Переехать в Голливуд? Вы тоже хотели сниматься? — Доун захватила крупным планом надпись «Юниверсал Студиос» на свитере Мардж, потом медленно подняла камеру выше и остановила ее на неопрятной прическе женщины. Голос наблюдал за происходящим и должен был уловить иронию.