Добавлять будет нечего, если Буря Теней не прекратится. Закончи её, Ривален. Быстро. Остальные дела в Сердцеземье идут хорошо. Это помеха.
Остальные дела?
Связь оборвалась. Видимо у его отца тоже были свои секреты.
Ривален проглотил своё раздражение и решил считать послание отца знаком. Кессон Рел был еретиком. И Ривален не позволит векам подготовки обернуться тем, что еретик станет служить госпоже и разрушит королевство, которое Ривален собирался создать. Госпожа хотела Бурю Теней. Она получила её. Но Ривалену нужно было время — и Сембия. Он найдёт способ получить их обоих.
Он положил серебряный ворон на стол и заставил его вращаться. Слабое волшебное слово заставило монету не падать и не останавливаться. Ривален следил за тем, как решка сменяется орлом, потом снова решкой.
— Я выбираю оба, — сказал он. — Город и веру.
Он сможет сдержать Бурю Теней и забрать то, что осталось от Сембии. И если это сделает его еретиком, пускай будет так. Госпожа знала его природу, когда избрала Ривалена своим ночным провидцем.
Он поднял ладонь над осколками священного символа и произнёс слова исправляющих чар. Усики тени закружились над диском, собрали его вместе, сделали его целым.
— Если Кессон Рел — твой истинный слуга, пускай он станет победителем. Если нет — позволь победить мне.
На улице тьма закрыла звёзды. Ривален кивнул.
— Спасибо, госпожа.
Зачарованный ворон продолжал вращаться: орёл-решка, орёл-решка…
Абеляр и Джиирис стояли под дождём и наблюдали, как чернила далёкой бури закрывают звёзды, а молнии озаряют мир ядовито-зелёным светом. Абеляр подозревал здесь руку Элирил, руку Шар, и чувствовал в душе зов, тот самый зов, который в юности позвал его прочь от привелигированной жизни и заставил служить другим. Он подумал о сыне и воспротивился зову.
— Это силы тьмы, — сказала Джиирис, положив ладонь на розу Латандера, которую носила на шее.
— Да, — согласился Абеляр. У него не было священного символа, за который он мог бы взяться, так что вместо этого он взял Джиирис за руку и обнаружил, что это утешает не хуже.
Девушка улыбнулась Абеляру, но улыбка угасла, когда её взгляд упал на пустую цепочку у него на шее, где когда-то висел священный символ. Она отвела взгляд, как будто чтобы не смущать его, разглядывая шрам.
— Всегда можно раскаяться, — сказала она тихо, не глядя ему в лицо.
— Мне не в чем каяться, — ответил Абеляр, удивившись резкости своего голоса.
Она посмотрела на него. Абеляр увидел беспокойство на лице девушки.
— Ты переживаешь за меня, — сказал он. — Не стоит.
— Не стоит? — во взгляде Джиирис мелькнуло недоверие.
— Нет. Теперь я свободен, Джиирис.
— Мне не кажется, что ты был чем-то скован.
— И мне так раньше не казалось.
Увидев её растерянность, Абеляр улыбнулся и повёл девушку обратно в палатку.
— Пойдём. Ты промокнешь.
Когда они нырнули в палатку, он бросил взгляд на Элдена — убедиться, что сын ещё спит, и тот спал — затем привлёк Джиирис к себе. Она не спротивлялась, и он погладил девушку по щеке тыльной стороной ладони.
— Я уже давно люблю тебя.
Она покраснела, но взгляд не отвела.
— А я тебя. Но…
— Но?
Она посмотрела в сторону, и он заметил, как у неё под кожей перекатываются мышцы челюсти, пока Джиирис пережёвывала то, что собиралась сказать.
— Но мы не можем сделать это сейчас. Я не могу. Ты… страдаешь. Ты едва не потерял отца, сына, отвернулся от веры, которая поддерживала тебя…
При упоминании веры в нём разгорелся гнев и наружу вырвались слова, как поток по устью его ярости.
— Церковь Латандера заполнили еретики, которые бездействуют, пока происходит всё это. И он по-прежнему дарует им заклинания. Ты знала об этом? Почему он так поступает?
Джиирис покачала головой, в её глазах проступили слёзы.
— У него свои цели.
Элден зашевелился, застонал во сне, и Абеляр понизил голос. Он не хотел разбудить Элдена и не хотел причинять боль Джиирис.
— Свои цели? Как часто мы должны предполагать, что события будут развиваться в соответствии с его целями? Почему мы должны быть его марионетками? Сколько должен я вынести на службе владыке утра? С какого момента служба превращается в рабство? С какого момента я должен сказать «довольно»?
Она моргнула от этих слов, положила руку ему на грудь, как будто чтобы не дать Абеляру продолжить.