— Кто она была? — не очень приятным голосом спросила Вика.
— Стройная темноволосая девушка, по имени Талена.
— Она была красива?
— Да.
— Как я?
— Вы обе очень красивы.
— Она была рабыня?
— Нет, — ответил я, — она была дочерью убара.
Лицо Вики гневно исказилось, она соскочила с возвышения и подошла к стене, схватившись руками за ошейник, как будто хотела сорвать его с горла.
— Понятно! — сказала она. — А я, Вика, всего лишь рабыня!
— Не сердись, — сказал я.
— Где она?
— Не знаю.
— И давно ты ее не видел?
— Больше семи лет.
Вика жестоко рассмеялась.
— Тогда она в городах праха, — насмехалась она.
— Может быть, — согласился я.
— А я, Вика, здесь.
— Знаю.
Я отвернулся.
Услышал ее голос за собой.
— Я заставлю тебя забыть ее.
В ее голосе звучала жестокая, ледяная, уверенная, страстная угроза женщины из Трева, привыкшей получать все, что она хочет, женщины, которой нельзя отказать.
Я снова повернулся к ней лицом. Это теперь была не девушка, с которой я разговаривал, а женщина из высшей касты разбойничьего города Трева, высокомерная и властная, хотя и в рабском ошейнике.
Вика расстегнула пряжку на левом плече, и платье упало к ее ногам.
Она была заклеймена.
— Ты думал, я рабыня для удовольствий, — сказала она.
Я рассматривал стоявшую передо мной женщину, ее мрачные глаза, надутые губы, ошейник, клеймо.
— Разве я недостаточно красива, — спросила она, — чтобы быть дочерью убара?
— Да, ты красива.
Она насмешливо смотрела на меня.
— А ты знаешь, что такое рабыня для удовольствий?
— Да.
— Это самка человеческого рода, но выращенная как животное, ради своей красоты и страстности.
— Знаю.
— Это животное, выведенное для удовольствия мужчины, выращенное для удовольствия своего хозяина.
Я ничего не ответил.
— В моих жилах, — сказала она, — течет кровь такого животного. В моих жилах кровь рабыни для удовольствий. — Она засмеялась. — А ты, Тарл Кабот, хозяин. Мой хозяин.
— Нет, — сказал я.
Она насмешливо приблизилась ко мне.
— Я буду служить тебе как рабыня для удовольствий.
— Нет.
— Да. Я буду послушной рабыней для удовольствий. — И она подняла ко мне свои губы.
Я удерживал ее руками на расстоянии.
— Попробуй меня, — сказала она.
— Нет.
Она засмеялась.
— Ты не сможешь отказаться от меня.
— Почему? — спросил я.
— Я тебе этого не позволю. Видишь ли, Тарл Кабот, я решила, что ты будешь моим рабом.
Я оттолкнул ее от себя.
— Ну, хорошо! — воскликнула она. Глаза ее сверкали. — Хорошо, Кабот, тогда я завоюю тебя!
И в этот момент я снова ощутил тот запах, который чувствовал в коридоре за пределами комнаты; я прижался губами к губам Вики, впился в ее губы зубами, откинул ее назад, так что только моя рука не давала ей упасть на каменный пол, услышал ее удивленный болезненный крик, а потом гневно отбросил ее на соломенный рабский матрац, лежавший в ногах спального возвышения.
Теперь мне казалось, что я понял их замысел, но они пришли слишком быстро! У нее не было возможности выполнить свое задание. Но если бы я не сосредоточился, могло бы быть труднее.
Я по-прежнему не поворачивался к входу.
Запах усилился.
Вика в страхе скорчилась на рабском матраце, в тени рабского кольца.
— В чем дело? — спросила она. — Что случилось?
— Значит ты должна завоевать меня?
— Не понимаю, — она запиналась.
— Ты негодное орудие царей-жрецов.
— Нет, — сказала она, — нет!
— Сколько мужчин ты завоевала для царей-жрецов? — Я схватил ее за волосы и повернул к себе лицом. — Сколько?
— Не нужно! — Она заплакала.
Мне хотелось разбить ее голову о каменную платформу, потому что она предательская, соблазнительная, злая женщина, достойная только ошейника, наручников и хлыста!
Она качала головой, как бы отрицая не высказанные мною обвинения.
— Ты не понимаешь, — сказала она. — Я люблю тебя!
Я с отвращением отбросил ее от себя.
Но по-прежнему не смотрел на вход.
Вика лежала у моих ног, с угла ее губ стекала струйка крови — знак моего жестокого поцелуя. Полными слез глазами она смотрела на меня.
— Пожалуйста, — сказала она.
Запах все усиливался. Я знал, что он близко. Как это девушка его не замечает? Разве это не часть ее плана?
— Пожалуйста, — повторила она, протянув ко мне руку. Лицо ее было залито слезами, в голосе звучали рыдания. — Я люблю тебя.
— Молчи, рабыня, — сказал я.
Она склонила голову к камням и заплакала.
Я знал, что теперь он здесь.
Запах подавлял.
Вика, казалось, тоже поняла, она подняла голову, глаза ее расширились от ужаса, она поползла на коленях, закрыв лицо руками, задрожала и испустила длинный ужасный крик, крик, полный страха.
Я выхватил меч и повернулся.
Он стоял в проходе.
По-своему красивый, высокий и золотой, нависал надо мной, в рамке массивного портала. Не более ярда в ширину, но голова почти касалась верха портала, так что я решил, что он не менее восемнадцати футов ростом.
На шести ногах, с большой головой, как золотой шар, с глазами, как светящиеся диски. Две передние лапы, напряженные и изящные, подняты вверх, перед телом. Челюсти один раз раскрылись и закрылись. Двигались они вбок.
От головы отходили два тонких соединенных отростка, длинных и покрытых короткими вздрагивающими золотистыми волосками. Эти два отростка, как два глаза, обвели комнату и потом как будто уставились на меня.
Они изогнулись по направлению ко мне, как тонкие клешни, и бесчисленные золотистые волоски на них распрямились и нацелились на меня, как дрожащие золотые иглы.
Я не понимал, как воспринимает мир это существо, но знал, что нахожусь в центре его восприятия.
На шее у него висел небольшой круглый прибор, что-то вроде транслятора, похожего, но более компактного, чем знакомые мне разновидности.
Я почувствовал, что это существо издает какие-то новые запахи.
Почти одновременно из прибора послышался механический голос.
Говорил он по-горянски.
Я знал, что он скажет.
— Я царь-жрец, — сказал он.
— Я Тарл Кабот из Ко-ро-ба, — сказал я в ответ.
Я снова ощутил изменение в запахах; они исходили из прибора, висевшего на шее этого существа.
Два чувствительных отростка на голове существа, казалось, воспринимают эту информацию.
Новый запах донесся до моих ноздрей.
— Следуй за мной, — произнес механический голос, и существо повернулось.
Я пошел к входу.
Существо длинными шагами удалялось по коридору.
Я взглянул на Вику, которая протянула ко мне руку.
— Не ходи, — сказала она.
Я презрительно отвернулся от нее и пошел за существом.
За собой я услышал, как она плачет.
Пусть плачет, сказал я себе: она подвела своих хозяев, царей-жрецов, и наказание ее ждет нелегкое.
Если бы у меня было время, если бы не более настоятельные дела, я сам бы наказал ее, наказал бы безжалостно, показал ей, что значит ее ошейник, научил бы ее повиновению, как горянский хозяин учит провинившуюся рабыню.
Мы бы тогда посмотрели, кто победит.
Я отбросил эти мысли и двинулся по коридору.
Нужно забыть эту предательскую злобную девчонку. Меня ждут более важные дела. Рабыня — ничто.
Я ненавидел Вику.
Я шел за царем-жрецом.
10. ЦАРЬ-ЖРЕЦ МИСК
Цари-жрецы почти не издают запахов, доступных для человеческого обоняния, хотя можно заключить, что у них есть общий роевой запах, а вариации этого роевого запаха дают возможность различать индивидуумы.
То, что в коридорах я принял за запах царей-жрецов, на самом деле было коммуникационными сигналами: цари-жрецы, подобно общественным животным Земли, общаются друг с другом с помощью запахов.