И они, как на ладони. Она тяжело и часто дышит, цепляясь за эту тишину, как за спасательный круг в начавшийся штиль. Дрожащими пальцами пытается снова докоснуться до его скул, вибрирующих не на шутку.
И он инстинктивно перехватывает её руки, сжимая практически до хруста костей. Смотрит волчьими глазами, поджимая губы и безмолвно испепеляя взглядом так, что сгореть охото.
А после не выдерживает. Гулкий, мимолётный рык. Она успевает его услышать прежде, чем он бесцеремонно дёргает мягкую ткань, практически срывая платье с её плеч и оголяя грудь. Ещё она успевает пискнуть, когда он силой толкает её на диван, заставляя неслабо удариться спиной. Сам же моментально нависает сверху, задирая подол и без того короткого платья, грубо раздвигая её ноги и устраиваясь между ними.
— Скажи ещё раз, — рычит снова практически ей в губы, пока та еле успевает воздух ртом хватать.
— Прости меня, — эта незамысловатая фраза слетает с её губ томным вздохом, но именно в её исполнении эти слова звучат так, что в штанах становится тесно.
— Ещё, — очередной приказ, от которого её высокомерие уже трескается на мелкие кусочки.
— Я была жуткой стервой, пр-рос-ти... — не просто по слогам, а с паузой между строк.
— Не слышу, — слышит, просто ожидание было настолько долгим, что в реальность услышанного поверить было всё ещё сложно.
— Прости меня...
Ему сейчас хочется, чтобы она шептала эти слова всю ночь. А лучше, чтобы она выстанывала их под ним с завидной периодичностью. Наверное, он бы в лицо рассмеялся тому, кто смел бы сказать, что однажды этот момент настанет. Что она придёт к нему сама, сознаваясь в своей дурости. Что скажет те слова, которые он хотел слышать. Хотел, но до жути боялся. И что она будет извиваться под ним и просить прощения по приказу, когда он жадно будет впиваться поцелуями в её тонкую шею, не рассчитывая силы и оставляя красноватые следы, расползающиеся по нежной коже.
— Маленькая дрянь... — он едва найдёт для этих слов место, спускаясь ниже, целуя грудь. Разорвёт наконец это платье, оставляя влажные узоры на плоском животе, что реагирует мелкой дрожью на его ласки. А ей плевать будет, что это платье — любимое. Сейчас на всё плевать. — Что ты сделала со мной... — вольно выпуская зубы, он будет покусывать кожу и оставлять незапланированные засосы, напрочь потеряв голову и переставая руководствоваться головой. Нахально стащит последний предмет гардероба, проведёт языком меж складок плоти и получит отдачу в виде подневольного стона, когда девчонка выгнется под ним, как кошка.
Освободит он от одежды себя также быстро, не в силах больше держать желания под контролем. И комнату снова заполонят её надрывистые стоны, вылетающие из грудной клетки так отчаянно.
И обоим будет абсолютно не до того, что за дверью всё ещё стоит человек, который в этот день сделал достаточно, чтобы на лице образовалась самодовольная, но такая искренняя улыбка.
Комментарий к Планировала написать три странички, ага...
В общем, автор пошёл пить пиво с креветками) Порадуйте, что ли, отзывами) А то дико хочется знатно охуеть с их количества (у меня на них реакция, как у Гоши на Оксану) :D
====== Часть 48 ======
Черти в голове плясали танго, вот только если честной быть, то под немного грустную музыку.
С одной стороны я отчего-то была рада за Окс с Вишну. Не то, чтобы я пиздец как хотела её счастья, просто в копилочку кармы прибавилось, да и попросту приятно знать было, что я не только приключения на свой зад искать могу, обременяя всех вокруг, но и для чего-то полезного пригодна.
А с другой стороны была моя личная жизнь, которая катилась себе по наклонной, как мячик после чьего-то пинка. И поскольку новая неделя ничем не отличалась от предыдущей, приходилось сетовать только на себя.
Да, может в глубине я где-то и надеялась, что Сименс всё же включит своего назойливого барана и подойдёт вплотную к вопросу наших взаимоотношений, но я и не была готова к тому, что это произойдёт сразу, стоит мне об этом подумать.
К слову, произошло это очень и очень странным образом.
Точнее, я просто надеялась спокойно выкурить себе сигаретку на пороге общежития, как практически у выхода была внезапно снесена ураганом с белыми волосами. Признаться, я и воткнуться в произошедшее не успела, не успела и рта открыть, только спустя секунд пять поняла, что он меня за руку хватанул и поволок куда-то в закуток. А там уже перед собой поставил и чуть ли не к стене прижал. Ну, если точнее быть, то к стене я сама прижалась, уж слишком вид у него взъерошенный был.
— Где тебя носит? — сбитое дыхание, как после пробежки, и глаза... как будто он выгрызет сейчас из меня ответ, если я рот не раскрою в ближайшую долю секунды.
— Ч-чего? — опешив, даже заикаюсь непроизвольно, а он ещё ближе подходит. И вжиматься дальше некуда, а пошевелиться почему-то не могу. Что происходит вообще?
— Ты обещала поговорить с ним, всё ему рассказать! — это точно Сименс, или мне мерещится? Про что он, блять!?
— О чём ты? — это не мой голос, Боже... это голос какой-то девственницы из восьмого “Б”, которая после школы мечтает уйти в монастырь.
— Я про ту ночь, Окс, — не знаю, какой переключатель в башке срабатывает, но волосы встают дыбом по всему телу. Челюсть до скрежета зубов сводит, разряд тока ощущаю просто даже в кончиках пальцев, а рта раскрыть не могу, — мы не можем это больше скрывать, ты обещала всё сказать ему.
Он серьёзен? Напуган? Взволнован? Разозлён? Он ебанулся???
Чёрт его, блять, дери, да мой пульс сейчас просто чемпион в непредвиденном забеге, и я Богом клянусь, как только паралич меня отпустит, я схвачу его лохматые белобрысые пряди и впечатаю в эту стену несколько, мать его, раз!
Я не могу успокоиться, не могу даже поверить, что всё это происходит, и пока я дыхание в норму пытаюсь привести, постукивая от злости зубами, он не сдерживает свой тупорылый смешок и откашливается в кулак, быстро меняясь во взгляде.
— Повелась опять, Кескевич?
Отче наш, Иже еси на небесех, дай мне сил столько, сколько можешь, чтобы я не раскрошила его блядскую физиономию прямо здесь и сейчас...
— Сука... — это я ему, — какого же хрена... — поздно заднюю давать, он уже увидел, что я как чайник закипела, и это значило только то, что мне далеко на него не похуй, нет... всё ещё, чёрт возьми, живо, — ты... кусок... — слов я так и не нашла, поэтому просто со всей силы кулаками сжатыми по груди ему начала долбить, по плечам, по торсу, да куда видела! Просто мутузила его со всей жестокостью, возможно даже понимая, что со стороны это выглядит, как нападение той-терьера на американского бульдога.
— Боже... — этот уродец ещё и усмехается. То ли моим попыткам в гневе его избить, то ли тому, что все эти попытки заканчиваются взмахом его руки, когда он прекращает всю эту порнографию в одно мгновение, кисти мои за спиной сжимая, — не думал, что мне этого так не хватать будет...
Не думал он, значит... Да он вообще свою голову, кажется, не использовал, когда придумывал этот гениальный розыгрыш! Пиздец... догадаться же надо было!
— Пусти меня, блять! — ещё рычу на него, извиваясь и давая понять, что если не уйду отсюда как можно быстрее, то заряжу ему коленкой промеж ног.
— Обязательно, — надменным тоном и с фирменным смешочком в конце. Я его точно сейчас разорву.
— Миронов, просто убери свои руки и потеряйся с моих глаз! — я не контролирую не только свои трепыхания, которые из меня током шарахнутую делают, я ещё и диапазон без контроля оставляю, повышая тон и вопя на всю общагу, как будто меня режут. А блондину похуй, держит меня спокойно и угарает стоит.
— Слушай, без проблем, но только в обмен на одну маленькую услугу, — его вид серьёзен, бровь изогнута, да и вообще его поза расслабленная говорит о том, как будто он не истеричку удержать около себя пытается, а ведёт обычную светскую беседу. — Пошли со мной на свидание?