— Да сколько можно? — не успев отряхнуться, Слава подхватил на руки промокшую девушку, топая вместе с ней к автомобилю. — Не дёргайся, блять. — Произносит уже более спокойно, почти на выдохе, когда Лера неокрепшими кулачками пинает его по груди, дёргая ногами. — Всё равно ведь по-моему будет.
Открывая дверь, он кидает девушку на заднее сидение, умещаясь рядом и снимая с себя промокшую толстовку.
— Тебе советую то же самое сделать, если окончательно заболеть не хочешь.
Машина заведена, печка работает на полную, но Лера и не думает следовать его указаниям, всё ещё тешась мыслью о том, что будь у неё чуть больше сил, она бы непременно отсюда вылезла.
Чушь.
Не вылезла бы...
— Да пошёл ты... — ей кажется, что другие слова она забыла, только вот ему до них откровенно до лампочки, и Морт молча вцепляется пальцами в края её майки, полностью задирая и вынуждая даже привстать, чтобы избавить от вымокшей вещи. — Что ты делаешь!? — возмущается, но снять с себя позволяет, оставаясь перед ним в одном лифчике. — Какое тебе вообще дело до меня!? Тебе ведь наплевать! — фыркает, уже откровенно не понимая, какого чёрта в очередной раз хочет сорваться на слёзы.
— Серьёзно, блять? — не переставая пялится, принимаясь за штаны и снимая с себя и их. — Именно поэтому в эту ебанутую погоду я попёрся за тобой хуй знает куда? — раздевается, но зрительного контакта с ней не прекращает, одним лишь взглядом заставляя заткнуться.
— Зачем тебе всё это? — мотает головой, даже не понимая, к чему был направлен этот вопрос.
— А ты подумай. — Но понимать и не надо. Она была понята, а это уже успех.
— Я никому не нужна... — слова застревают комом в горле, голос срывается, — я сделала в жизни столько дерьма, неужели ты думаешь я поверю, что тебе до меня есть дело?
Единственное, что говорит за себя, так это ситуация в целом.
Она редко, непродолжительно моргает, глядя то на Славу, то на запотевшее окно, усеянное каплями разбушевавшегося ливня. И затыкается ненадолго, проглатывая язык и медленно осознавая, что вместо всего этого дерьма, которое сейчас происходит, он мог бы спокойно себе пить пиво, развалившись на диване перед телевизором.
Что-то едко щёлкает, и девушка заостряет взгляд на его глазах, которые почему-то сверлят, не переставая. Он рядом, на том же сидении, практически без одежды, снимает со спинки тёплую куртку, уже было собираясь укутать ею продрогшую шатенку.
— Совсем ебанулась.
— В фильмах по-другому греются... — Точно. Совсем.
Сглатывая, она оглядывает его тело, застывая глазами на некоторых участках, прикрытых немногочисленными татуировками. Но, видимо, забывает, что Морт немного не из тех, кто переваривает тонкие намёки дольше пяти секунд, и шатен в миг отбрасывает куртку на переднее сидение, практически наваливаясь на переохлаждённое тело, согревая своим теплом и впиваясь в её губы наглым, требовательным поцелуем.
О намёке на согласие не идёт и речи, Морт своенравно срывает с Леры остатки в виде чёрных трусов, отбрасывая на переднюю панель и устраиваясь меж дрожащих худых ног.
— Не было бы мне до тебя дела — был бы я тут? — нехотя отрывается, будто вдогонку отвечая на её предыдущий вопрос, но шансов на ответ не оставляет, снова требовательно целуя и хозяйничая своим языком, как ему вздумается.
Зов логики остаётся где-то позади, Лера запрокидывает голову, подставляя шею под грубые поцелуи, граничащие с укусами, которые Слава оставляет вдоль по всему телу, впиваясь пальцами в бёдра и в тонкую талию, оставляя претензию на заметные синеватые следы, что точно останутся на нежной бархатной коже.
Ненадолго отрывается, заводя руку ей за спину и чуть притягивая, заставляя выгнуться, будучи лёжа на кожаном сидении. Руки беспорядочно, хаотично, и в то же время властно водят по обнажённому телу, словно по своей собственности, прижимая и чуть ли не насаживая, когда Лера поднимает голову, встречаясь с ним глазами.
— Стой... — неожиданно выставляет руку, упираясь в его торс, учащённо дышит, будто пытается что-то сказать.
— Разбежался. — Перехватывает, сжимая запястье и прижимая к сидению.
Мгновение, и маленькое пространство заполняет непроизвольный женский вздох, когда Слава проникает в девушку практически на всю длину, застывает, давая привыкнуть к своим размерам и заставляя извиваться под ним, когда сам намеренно дразнит, ужимисто скалясь.
— Я знал.
Она замечает его глаза, что пестрят огоньком. Замечает, как уголки губ образуют полумесяц, и как сам он едва приближается, проговаривая незатейливую фразу. Только вот смысл её становится понятен чуть позже.
Знал он именно то, что неспроста эти обидные прозвища и слепое послушание, лишь иногда выходящее за рамки дозволенного. Он даже предвидел, что девчонка специально провоцирует, вызывая на эмоции в ожидании той картины, которая откроется, стоит ей переступить черту. А ведь она так и норовила попасть под горячую руку, сгорая от любопытства увидеть его тёмную сторону, что всегда её привлекала.
Наверное, он понял всё с первого дня, стоило ей оказаться в его руках и забыть, что такое протест, списав всё на упадок духа и нежелание жить.
Всё это чушь собачья.
Быть поражённой сейчас как никогда приятно.
Она снова прикрывает глаза, но лишь наполовину, обвивая Морта ногами и притягивая на себя.
За окном раскаты грома и редкий шум проезжающих мимо машин.
Благо, никому нет никакого дела до тёмно-зелёной Мазды, наспех остановленной на обочине и пестрящей аварийкой.
А ещё...
Ещё нужно будет не забыть отдать должное наглухо тонированным стёклам.
Такое ощущение, что чтобы добраться с того сраного автовокзала до родного города, мне понадобилось часов шесть.
Благо, хоть такси удалось поймать сразу. Я даже как-то на автомате выпалила адрес больницы, хлопая автомобильной дверью и понимая, в который раз за последние полгода я в спешке сажусь в авто, двигаясь до больницы с трепетом в покоцанном сердце.
Без пробок, надо же.
Залетаю в холл, подлетая быстрым шагом к лифту и попутно обрисовывая проходящей мимо медсестре ситуацию, дабы та подсказала, на какой вообще этаж двигаться.
Пятый.
Двери лифта с привычным для него скрипом открываются, расстилая передо мной картину девяностых.
Серьёзно?
Больше не было места, куда её отправить?
Ну да чёрт с ним. Главное, чтобы врачи были опытные.
Одного из них я, кстати, встречаю возле выхода с этажа. И судя по его перепуганным глазам — он уже имел честь познакомиться с Депо. Что ж, оно к лучшему.
Ненавязчиво его торможу, называя имя и обстоятельства, при которых Нэт сюда попала, и слышу довольно разборчивое “Восемь”, когда мужчина спешит удалиться, оставив меня наедине с номером палаты. Которая, судя по всему, и была моей целью.
Неспешно плетусь по коридору, выискивая нужную цифру на двери. И нахожу.
Ажиотажа на этаже нет, через дверь я слышу звук работы аппаратов, а значит — с ней всё хорошо. В противном случае — мне телефон бы оборвали, а не игнорировали бы мои звонки.
Но стоит мне взяться за ручку, как спиной я ощущаю чьё-то присутствие.
Сначала неторопливые шаги, затем остановка, затем до боли знакомый запах, затем дыхание. Он на расстоянии, но у меня ощущение, что он дышит прямо в шею.
Мне и разворачиваться не нужно, чтобы понять, что за моей спиной то самое неизбежное, к чему я так боялась ехать. Но выбора нет.
Разворот на сто восемьдесят, я вижу перед собой Сименса с до жути странными глазами, излучающими нечто, что заставляло меня бояться и дрожать ещё тогда, когда я осталась с ним один на один в тех квадратных метрах на заброшке.
Я готова была даже лечь под нож вместо Наташи, лишь бы не испытывать на себе этого взгляда.
Пожалуйста, не молчи...
Короткий вздох, я опускаю глаза, кусая губы и бегая зрачками по избитому временем полу. Взгляд провинившегося котёнка и обещания вести себя хорошо уже наготове, но что-то мне подсказывает, что в этот раз я лёгким испугом не отделаюсь.