— Да остановись ты, блять! — не выдерживая, Слава наконец перестаёт ставить блоки, вступая в ответный бой и заваливая Депо на лопатки благодаря своей ловкости. Даже успевает мысленно отблагодарить самого же себя за то, что с раннего детства борьбой занимался, что даром далеко не прошло. — Угомонись, мать твою! — еле перехватывает его руки, когда в полнейшем недоумении в спальне появляется третий свидетель этой потасовки.
— Полудурки, вы чего? — мокрый, обмотанный ниже торса полотенцем, почёсывая репу, Сименс с озадаченным видом смотрит на валяющихся на полу парней, привлекая не только их внимание. Но ещё и девушек, в растерянности наблюдающих за всей сложившейся картиной.
— Слезь нахуй! — пользуясь моментом, Депо скидывает с себя Морта, недоумевающе оглядывая блондина и направляя свой поток гнева уже на него. — Ну и хуя ты трубку не брал?
— В ванной валялся. Телефон в комнате. — Пара коротких фраз, и теперь вопросов ещё больше, когда Артём чертыхается, Нина обречённо закатывает глаза, закрывая лицо руками, а Лера с Мортом просто продолжают молча охуевать, застывая в немой сцене вместе с остальными. — С вами всё в порядке? — вопрос, казалось, неуместный, но тишину нужно было кому-то нарушить.
— Я думал он вырубил тебя! — не найдя других слов, Депо отчаянно выпаливает то, что приходит в голову первым. И пока Сименс молча бровями вздёргивает, показывая на себя пальцем и как бы невзначай переспрашивая, Артём переводит взгляд на Славу, вытирающего рукой разбитую губу. — Твоя тату! — рычит, тычет пальцем. — Такая же была у того мудака, который Наташу пырнул!
До Миронова медленно доходит, Лера, кажется, совсем отказывается что-либо понимать, а Слава просто недоуменно глаза таращит, соображая что к чему только спустя полминуты.
— Эта, что ли? — задирает рукав толстовки, даже не опуская на татуировку глаз. — У брата старшего такая же, только я думал что он сторчался нахуй давно. — Практически прыскает злостью, пребывая в полной готовности надрать Депо зад за то, что вообще посмел в нём усомниться. — Я, конечно, конченый мудак, но на своих блять не бросаюсь! — наконец тон повышает, всем своим видом показывая, что сейчас Артём даже права не имеет на то, чтобы слово вставить. — Я, конечно, понимаю, как всё это выглядело, — отводит руку, тычет пальцем в сейф, — но я, блять, просто хотел ей показать, как вскрывается эта хуйня. — Лицо вытягивает, руками разводит. — У меня блять даже и в мыслях не было обчищать своих, уже молчу про то, чтобы с ножом бросаться! А ты, — теперь уже тычет указательным пальцем ровно на Депо, — вместо того, чтобы сомневаться во мне и быть таким уёбком, спросил бы для начала! Да я сам тебе помогу придушить этого укурка! Откуда же я блять мог знать, что это хуйло ещё на что-то способно!?
Депо теряет дар речи окончательно, Лера отмирает едва, перебирая ногами и подходя к Морту, словно заслоняя его собой, Нина же молча сглатывает, без лишних слов топая к слегка прихуевшему Сименсу и робко так приобнимает, словно разряд тока получит, прикоснувшись к его телу.
Но разряда нет. Есть мелкие мурашки и лёгкая дрожь, которая вроде и подступает, но немного держится на расстоянии, когда блондинка несмело прижимается, закрывая глаза и мысленно проговаривая в пустоту слова благодарности, что всё разрешилось.
— Я так боялась... — шепчет куда-то ему в грудь, вдыхая его запах. — Прости... — надеясь, что эта просьба будет воспринята правильно, она чуть отпрянывает, заглядывая в глаза.
Вот только ответа на желаемое прощение найти в них не может.
То ли оттого, что он всё ещё под лёгким впечатлением от случившегося, то ли оттого, что одного слова недостаточно, чтобы перечеркнуть навороченное.
— Пойдём, — первым всё же оттаивает Морти, — пропустим по стакану, — за руку Леру берёт, словно это уже в порядке вещей. — А потом я всё же вскрою этот блядский сейф и надену его тебе на голову! — проходя мимо Депо, чуть прирыкивает, но уже как-то мягко, тыкая в него пальцем снова и шипя уверенное: — ебанько.
Мы и правда все как роботы заведённые вниз спустились, распивая бутылку Джека на пятерых и делая вид, что всё так и должно быть.
И правда ведь: игнорирующий меня после побега к убийце-отцу парень, его друг, который оказался моим братом, чью беременную девушку пырнули ножом, а также бывшая моего парня, которая вообще непонятно каким боком теперь оказалась с человеком, чей брат и пырнул ножом мою подругу.
Типичная. Компания. Друзей.
Блять...
После третьей стопке во мне почему-то во весь голос запела ностальгия по тем временам, когда единственной моей проблемой было написании контрольной по химии, где я ощущала себя тупее дерева. А теперь... теперь я ощущаю себя центром всеобъемлющего пиздеца, особенно когда по утрам просыпаюсь и думаю, каким же боком повернётся ко мне наступивший день. Кого нужно будет искать, кого в больнице навещать, а кого, возможно, хоронить...
Чёрт.
Усмехаюсь невольно, стаскивая бутылку и наливая ещё, а затем доливая в стакан замёрзшей колы, делая себе таким образом коктейль и извиняясь перед всеми.
— Мискузи, я к себе.
Салютую стаканом и медленно удаляюсь наверх, по пути отпивая из стакана.
Закрываю за собой дверь, делая ещё несколько глотков, пока не дохожу до отметки середины, ни разу даже не поморщившись.
— Это точно алкоголизм, — видимо, уши слегка вздремнуть решили, потому что я даже не услышала, как Миронов в комнату вошёл.
— Заговорить со мной решил? — лёгкая усмешка, снова прикладываюсь к стакану.
— Ещё днём хотел, — взгляд отводит, но говорить продолжает, — когда глаза твои испуганные увидел. — Возвращает внимание. — За меня так в жизни никто не переживал.
— Да потому что наша жизнь и не предполагает нормальных отношений... — выдыхаю, но нахожусь в каком-то замешательстве: я ли это говорю, или алкоголь. — Всегда будет что-то или кто-то, что будет мешать. Всегда нам будут вставлять палки в колёса и всегда будет присутствовать то, что заставит переживать и нервничать до тех пор, пока я не начну жрать успокоительное. — Я даже не замечаю, как повышаю тон. — Я хочу нормальной жизни, в которой я буду переживать за то, не забыл ли мой парень дату моего рождения, а не за то, не грохнули ли моего парня, пока я была в больнице у полуживой подруги! — слова комом застревают, делаю ещё несколько глотков. — Я не хочу жить, как в тюрьме, не хочу твоего тотального контроля, я просто хочу жить нормальной жизнью самого обыкновенного подростка, где мой парень доверяет мне и позволяет принимать решения самой, а не запирает в комнате и отбирает деньги! — слово за словом, я ощущаю на щеке мокрую дорожку. Видимо, мозг работает уж слишком продуктивно, и финал моей речи уже предсказуем. — Я просто хочу отойти от этого и понять, готова ли я к подобному... — в завершении моей речи он молча проглатывает всё, что долго во мне варилось. Просто наблюдает, пока я решаюсь сказать то, что на трезвую голову никогда бы не решилась. — Давай сделаем перерыв? — просто потому, что я трусиха. — Мне это нужно.
Неловко мнусь под его пронзительным взглядом, с трудом переживая повисшую тишину.
Мне тяжело. Тяжело это всё даётся. Но я отчего-то уверена, что всё делаю правильно.
— Если с кем-нибудь из вас ещё что-нибудь случится, а случится это обязательно... — будто в довесок своей речи говорю для пущей убедительности, — то я себе этого не прощу. — Учитывая то, что сама не раз оказывалась на волосок от смерти, звучит это довольно веско.
— Ты хорошо подумала? — для меня было неожиданным услышать это от человека, который привык всё контролировать и держать ситуацию в своих руках. Признаться, я даже растерялась, зато пришлось отодвинуть запас своих аргументов на задний план.
— Да. —Только это моё “да” уж слишком неуверенное.