— Ты любишь его? — вопрос, который напрочь из колеи выбивает. Что? — Ты его любишь? — рядом со мной рисуется Лера с бокалом в руках. Чёрт, не сразу узнала её без мельтешащего рядом Морта...
— Это ты к чему? — и судя по её взгляду, которым она окидывает пустующее рядом со мной место — мысли у нас схожи.
— А вот он тебя любит.
Суть её слов до меня дойдёт позже.
А пока девчонка подмигивает, в первый раз как-то по-доброму, но с присущей ей хитринкой, разворачивается, сливаясь с толпой и растворяясь в веселье.
Только мне не весело ничерта...
Чёрт возьми, я даже расслабиться нормально не могу!
Хренов алкоголь не помогает, все эти радостные лица — как кость в горле, я хочу убежать, спрятаться, но если я найду убежище в пределах второго этажа, то запомню этот день, как день, когда я чуть не сдохла от обезвоживания. Это я о количестве слёз, которые можно было бы в литрах пересчитывать, останься я в этом доме ещё ненадолго...
Хватит.
Хватит с меня.
Фыркаю, отставляя стакан со спиртным на тумбу. И шагаю строго к двери, на ходу лёгкую куртку накидывая, но не переступая дальше порога.
Шум царящего хаоса не просто отходит на второй план, он растворяется. Попросту растворяется где-то вдалеке, когда я не смею сделать больше ни шага, ровно как и человек, находящийся по ту сторону открытой двери.
Не делая через порог ни шагу, Сименс застывает синхронно со мной.
Клацает по сигналке в руке, привлекая внимание миганием фар своей новенькой Вольво. Ну, новенькая — это образно. Если судить внешне — то жизнь эту машину немного потрепала.
Далее — тишина.
Ни он ни я впервые не знаем, что сказать. Просто стоим, как в немой сцене, про слова к которой режиссёр как-то и подзабыл.
— Твоя? — не помню, когда я в последний раз решалась первая заговорить, но он идёт на диалог, что не может не радовать.
— Ага, — опускает глаза, пиная ногой камушек, — купил.
— Купил, украл — какая разница? — а улыбка — глупее некуда. — Главное, что по городу в тепле тащит. — Я улыбаюсь от смущения, что застигло, как гром среди ясного неба, или оттого, что стала так мыслить только благодаря человеку, который мой мир перевернул с ног на голову, и сейчас стоит тут, передо мной, пока я не знаю, как разминуться и выйти из этой ситуации.
— Почему так рано уходишь? — вскользь интересуется, проглядывая через меня в дом.
— У меня автобус рано утром... — Враньё. Брехня. Чушь собачья.
— Подвезти? — он умел заставать врасплох. Всегда. И сейчас — не исключение. — Ну, завтра. До вокзала. Чемоданы наверняка тяжёлые. — К слову, вся речь проходит в таком монотонном характере, будто я нахожусь на уроке по истории, где препод безразличным голосом рассказывает всё, чему его научил затёртый до дыр учебник.
— Было бы здорово. — Здорово было бы яду выпить, а не принять это предложение.
— Тогда до завтра. — Чуть улыбается, но в этой улыбке ни намёка на её подлинность. Всё фальшивое. Этот разговор, эти чувства, этот голос. Даже этот вечер, когда я пыталась изобразить счастье, об истинном обличье которого позабыла, кажется, давно.
Я не планировала уезжать так рано, просто то, что вырвалось вчерашним вечером — было лишь последствием неожиданной встречи, и теперь я просто была вынуждена заказать билеты на утро, дабы хоть напоследок не прослыть брехлом.
Хватит лжи. Хватит нелепых встреч. Хватит сожаления о времени, которого никогда не вернуть.
Допиваю остывший чай, выглядывая с балкона и замечая паркующуюся возле подъезда Вольво. Ноги дрожат. Даже рука, кажется, не в силах удержать кружку, которая сейчас почему-то кажется чертовски тяжёлой. Было бы неплохо найти в себе хоть что-либо, что не задавалось и не заходилось вибрацией, ровно как подкашивающиеся ноги, которыми я пытаюсь стойко передвигать, пока иду к двери.
— Зашёл за чемоданами, — первое, что я слышу, отворяя двери. И пока зачем-то застываю, рассматривая его и подмечая, что он, кажется, стал ещё худее, ему приходится повторить своё предложение во второй раз.
— Проходи, — пропускаю его, кивая в сторону заготовленных чемоданов.
Молча берёт, молча покидает квартиру, молча топает к лифту, даже не ожидая, когда я поплетусь следом. Потому что я не плетусь. Мне нужно ещё, ещё немного времени, пока я окидываю взглядом стены этой квартиры. Разумеется, когда-нибудь я вернусь сюда, ну а пока мне нужно попрощаться с этой жизнь. К слову, мне хватает восьми минут.
Беру сумку, обуваюсь, выхожу из квартиры и запираю её на замок, оттягивая уход до последнего и неспешно топая по лестнице. А после... После салон Вольво с довольно-таки приятным цитрусовым запахом, немного затяжная дорога в абсолютном молчании, разбавленном лёгкой музыкой из потёртого мафона, многочисленные светофоры, когда мы каждый раз ловим красный свет, словно это сигнал свыше, а вскоре и вокзал, где он паркуется на свободном месте, вновь помогая мне с чемоданами и наконец доходя до того самого момента, которого я боялась больше всего.
Практически безлюдная площадка, мы друг напротив друга, отчего-то неловко оглядываемся по сторонам. Мну пальцы, сложенные в замок и заметно нервничаю, кусая губы.
— Удачи.
Неужели это будет последним словом, которое он скажет?
Наверное, это самый худший кошмар.
Он смотрит выжидающе, пока во мне не просыпается умение проглатывать язык в самый неподходящий момент. Киваю. Чёрт.
Чёрт.
Чёрт.
Всё должно быть не так...
Кто-нибудь, отмотайте! Прошу, прошу...
Он напоследок улыбается, кивает вскользь, разворачиваясь и уже было отходя к своему автомобилю.
— Глеб! — кричу, кричу вслед, когда он резко разворачивается, снова с ожиданием смотрит в глаза, будто готовый сорваться при одном лишь моём слове.
И внутри всё обрывается, я больше не могу... Не могу тут стоять, не могу на него смотреть, не могу больше этого выносить, могу лишь признать, что практически год назад он был прав. Он был прав, когда сказал ту самую фразу, стоя у шкафчиков, в правдивость которой я могла бы поверить, только если бы земля разверзлась.
— Спасибо, — и как признание, говорю то, что было вполне ожидаемо. Ожидаемо и логично, особенно, если учесть то, что вряд ли этого слова будет достаточно, чтобы отблагодарить за подаренную новую жизнь.
Разворачиваюсь, быстро топая к автобусу. Занимаю указанное в билете место, откидываясь на сидении и слегка отодвигая с окошка шторку тыльной стороной ладони, наблюдая, как авто Сименса покидает парковочную зону.
7:15.
Автобус трогается с места.
Комментарий к А спонсор предпоследней главы: блять, Билен, напиши сегодня и финальную и дай уже тебя убить...
====== Финал ======
Я вдыхаю запах нового города, новой жизни, едва успеваю сойти на автобусной станции. Дожидаюсь своей очереди, терпеливо ожидая, пока водитель достанет мои чемоданы и передаст прямо в руки. Ну... почти в руки.
Благодарю.
И остаюсь посреди вокзала с тремя чемоданами, отдыхающими на земле до тех пор, пока мой взгляд не находит рослого мужчину славянской внешности, курящего возле автомобиля такси.
Машу ему рукой, как бы всем своим видом показывая, что помощь мне бы не помешала. Как и нормальный отдых, о котором я мечтала все семнадцать часов, что провела в до жути неудобном кресле этого автобуса.
— Не поможете с багажом? — невинно хлопаю глазками, смотря снизу вверх на пожилого мужчину, пока тот улыбается во все свои двадцать пять, или сколько там у него...
— Даже до квартиры доставлю, красавица, — подмигнуть ещё умудряется, сгребая в охапку мои чемоданы и топая к своему Рено.
Что ж, ещё немного, и передо мной откроются двери общежития...
— Слушаю...
Спустя довольно продолжительное время звонка Миронов всё же берёт трубку, не спешно скидывая в чемодан вещи.
— Сименс... — Депо, наверное, впервые за всю свою жизнь знакомится с такой вещью, как робость, пытаясь членораздельно бормотать в трубку. — Мы с Нэт уезжаем, — оповещает, заставляя блондина усмехнуться. — Просто хотел, чтобы ты знал — ты мой брат, и всегда им останешься. Что бы ни случилось — знай: я с тобой.