Начать мальчик решил с небольшого ресторанчика, найденного совсем неподалеку. Он отличался удивительным запустением, граничащим с яркой ассоциацией со свалкой. Запах стоял мерзкий, словно столы накрыли, а гости так и не соизволили спуститься сюда. Сладковато-тухлый, буквально давящий на корень языка в рвотном позыве. У Тима аж глаза заслезились, и он пулей вылетел на открытую палубу, жадно глотая влажный воздух.
Не помогло. Его вырвало. Последней каплей была крыса, доедающая что-то с протухшего стола. Во Франции такого не было. Красивые сады, величественные здания, прославленные на весь мир музеи. И никаких крыс.
Отдышавшись и некрасиво утерев горькую слюну рукавом, Тимоти побрел наверх. Желания спускаться в трюм пропало. Да и насколько мальчуган знал, капитан должен был находиться где-то там, чтобы была возможность наблюдать за горизонтом. А кто, как не он может помочь?
Рубка нашлась. Вход в нее нет.
Ну как нет – он был, только открутить круглую ручку мальчишка все никак не мог. Не хватало сил, словно она заклинила или проржавела. Он пробовал звать и стучать. Сначала предельно вежливо, тактично. Бабушка всенепременно бы гордилась его манерами. Но ответа не было.
Пришлось искать другой вход.
И на всякий случай проверить, если вообще там хоть кто-то. Когда живешь в век высоких технологий, никогда точно не можешь быть уверен машина едет на автопилоте, или же ей все-таки еще управляет человек.
Все лобовое стекло было заляпано сажей, и как мальчик не пытался его отчистить, у него ничего не получалось. Только грязнее становился он сам. Сквозь это мутное безобразие едва проглядывал неясный контур человека.
О манерах пришлось забыть. Кроха кричал, бил по стеклу и по железу обшивки и перил, создавая оглушительный шум, но странная фигура так и не сдвинулась с места. Тим попытался даже разбить окно.
Зрелище напугало его до икоты.
Огромная трещина, паутиной расползшаяся по стеклу, минуты за три исчезла, словно ее и не было. Вот просто была, и уже нет ее.
Детеныш пулей спустился по скрипучей лестнице, позабыв обо всем. Ему казалось, что своими действиями он кого-то очень сильно разозлил, и теперь этот некто незримо преследует его, едва касаясь спины и затылка. Почти на грани ощущений, но это приводило кроху в полнейший ужас. Хотелось забиться в самый дальний угол, позвать маму, бабушку, Макса, любого, кто мог бы его защитить.
Он даже не заметил, как на всем ходу врезался в кого-то, упав на чуть влажный дощатый пол и больно ударившись копчиком. Его крик метнулся вверх, но ударился о потолок и упал раненой птицей на пол.
– Тим… Тимоти… Я обещаю. Обещаю тебя похоронить по всем правилам, обещаю, – повторял, как в бреду Саймон, а из его глаз катились кровавые слезы. От такого зрелища внутри что-то оборвалось. Кроха замешкался и это было самой большой ошибкой, какую он только мог совершить в этой ситуации.
Его схватили. И понесли куда-то в непроглядно-темное нутро парома.
Тим отбивался, брыкался, бил маленькими кулачками по спине, но молодой человек не реагировал. Он лишь говорил и говорил, что это его вина, его кара. Он должен искупить грех. Он должен похоронить Тимоти, чтобы тот мог выбраться. По законам моря, спеленав несчастного обрывком паруса, да привязать к ногам камень…
Детенышу не хватало сил и почему-то воздуха. Он словно задыхался, не сумев протолкнуть живительной субстанции в окаменевшую грудь, со всем ужасом понимая, что ему не выбраться. Не докричаться до явно поехавшего головой парня. Вообще ни до кого. Его сейчас и правда похоронят. Заживо.
И маленькая девочка в милом платьице заливисто смеялась, идя рядом и говоря, что Сай делает все правильно. Он милосердный. А та агония, это ему все кажется, мальчик давно мертв.
Тимоти честно со всеми попрощался. Глаза жгло от слез, его ужасно тошнило, а внутренности словно кто-то все время перемешивал холодной рукой. Ему отчаянно хотелось к бабушке. Или к Максу. Он дурак, но в обиду его никогда не давал. Он мог бы справиться с Саймоном, точно мог. Он не такой слабый и никчемный как Тим.
Вдруг корабль качнуло, раздался жуткий скрежет и вой сирен. Нижние ярусы начала затапливать вода. Мальчик чувствовал, как она быстро поднималась, как слабела хватка парня, но ему самому, к сожалению, уже не хватало сил на то, чтобы выбраться.
Жуткая девочка ушла под воду первой.