– Аскольд, всё хорошо, – мужчина, сидевший рядом, крепко сжал его дрожащую ладонь. – Ты меня слышишь?
Мелькнула мысль, что он очнулся от кошмара, что ничего этого не было. Ни пригорода, ни сожжённого человека, ни динозавров. Но глаза Щебеталкина сосредоточились, и боль вернулась с прежней силой.
– Вот так. Смотри на меня, – медленно сказал Звенелкин. – Мы дали тебе успокоительное, ты проспал всю ночь. Сейчас мы в палатке. Ты меня понимаешь? – тот молча кивнул. – Хорошо. Отдыхай, – он похлопал художника по плечу и собрался выходить.
– Стой.
– Что такое?
– Вы её по… похоро…нили?.. – глаза наполнились слезами.
– Нет. Мы подумали, ты захочешь там быть. Всё будет после завтрака. Крепись, – Василий обнял друга и вышел.
– Как он? – спросила главная.
– Лучше, чем я ожидал. Я сказал, что похороны после завтрака.
– Правильно. Он ведь не знает, что с её телом?
– Аскольд сам доставал её.
– Вы же Василий?
– Да.
– Так вот, Василий. Мне думается, что он не видел этого. Или не хотел видеть. Для него она по-прежнему красива, – женщина вздохнула. – Хоронить будем в закрытом гробу.
– И ещё кое-что, она не верила в бога.
– Что ж. Значит, без символики.
– Поставим большой камень? С именем и датой.
– Да, хорошая идея, – с этими словами она отошла от палатки.
Аскольд не хотел ни есть, ни пить – а ведь он не ел со вчерашнего обеда. Жило лишь одно желание – выпотрошить того хищника. Уничтожить убийцу.
«Разве убийца – та тварь? Не-ет, – он оскалился. – Это я. Я позволил ей плыть сюда. Я позволил убить её. Я виноват. Только я».
Он вышел наружу. Яркий свет на время ослепил его, но стоило зрению вернуться, как Аскольд помчался к своему рюкзаку. В нём хранилось спасение от всех страданий.
Щебеталкин начал вываливать ненужные предметы. Коробочку с кольцом он с силой бросил в кусты. Вино для празднования помолвки – разбил о камень. Костюм и шляпы – закинул подальше. Наконец он нашёл то, что так искал.
На этот раз художник не стал заряжать пистолет по нескольку раз. Для смерти хватало и одной пули. Щёлкнул вставленный магазин.
– Аскольд Валерьянович! – издалека кричала женщина. – Я как раз собиралась… – она увидела оружие и побежала. – Не смейте!
Он её совсем не слышал. Последний вдох. Последний выдох. Никакого страха. Оглушающий выстрел.
– Ами!
Развевающееся платье. Светлые волосы. Она стояла прямо перед ним и загадочно улыбалась.
– Ты пришёл… пришёл. Я так рада… рада тебя видеть… видеть… видеть… – её слова отражало эхо.
– Я думал, ты погибла! Амелия, – художник бросился к ней, но девушка прошла сквозь пальцы, словно дым.
– Тебе нельзя… нельзя. Рано… рано, – она медленно отдалялась от него, продолжая улыбаться.
– Не уходи, пожалуйста.
– Не могу, я должна… должна…
– Я люблю тебя, Амелия, – глаза застилали слёзы. Он тянулся к ней, но та становилась всё дальше.
– Я знаю, знаю. Я тоже люблю тебя… тебя, – девушка протянула к нему руку, будто желала коснуться его. – Обещай мне… обещай мне…
– Что? Что обещать?
– Что отпустишь, отпустишь меня… будешь счастливым… больше не будешь один… один…
– Не могу. Я не хочу терять тебя! – Аскольд пытался ухватить хотя бы подол, но и он ускользал.
– Обещай… обещай… – очертания становились всё незаметнее. Художник бежал, но девушка всё отдалялась. – Ради нас… нас…
– Амелия, не уходи! Я не буду жить без тебя.
– Будешь… я знаю… знаю… Обещай же, пока не поздно… поздно…
– Пожалуйста!
– Не всё бывает так, как мы хотим… хотим… Прощай… прощай…
– Стой! Я обещаю, обещаю тебе! Слышишь?
Амелия простёрла руки и полностью исчезла.
В нос ударил резкий запах аммиака. Кто-то бил по щекам. Аскольд открыл глаза.
– Очнулся! Всё в порядке! – кричал знакомый голос. – Ты так нас напугал! Вот, выпей, – Звенелкин протянул ему флягу с водой.
Прохладная жидкость побежала по пересохшему горлу. С каждым глотком в художника возвращалась жизнь.
– Я не умер? – тихо спросил он, когда напился.
– Ещё чего. Хоронить двоих за день – слишком, даже для острова с динозаврами.
– Но я видел её… Я же выстрелил в себя.
– Нет. Ты промазал и потерял сознание. Тебе надо поесть, – Василий дал ему похлёбку.
После общего завтрака похоронили Амелию. Щебеталкин больше не думал о самоубийстве. Он обещал быть счастливым.
Прошла очередная неделя. Переселенцы жили с динозаврами, которые стали их пищей. Они нашли источники с чистой водой. С пригородом у них был обмен: за пищу и воду давали оружие и мыло.