– Сашка, прости меня, – сказал Антон, положа свою ладонь на её руку. Но в том, что ты видела, нет и намёка на измену.
– Не прикасайся ко мне, – убрав руку со стола, сказала Саша. – А что это было? Прелюдия к ней? Единственное, что я могу сделать – это смириться с твоим присутствием в этой квартире ради Кати. Вот только удастся ли это на деле, я не знаю. Мы прожили с тобой четыре года, и я была тебе плохой женой? Вторая командировка за четыре года и три-четыре месяца напряжённой работы за этот же период – это преступление? Я сквозь пальцы смотрела на твои прошлогодние интрижки в отпуске. Что ты на меня так смотришь? Я неглупая женщина и могу понять, что мужчинам, иногда, нужна свобода от обязательств, если это не становится системой. А ты настолько стал уверенным в своей безнаказанности, что делаешь это не только вне дома по пятницам, но и в нашей квартире, и мне говоришь о семье. Твоё поведение похоже на месть. Но за что мне можно мстить подобным образом? Я после нашего расставания, там дома, сделала аборт, зная, что двоих детей одна не потяну. Это моя единственная вина и моя боль, а больше мне себя упрекнуть не в чем. Катюше восьмой год и она, в конце концов, поймёт, что наша жизнь уже не будет прежней. Получишь гражданство – можешь подавать на развод.
– Саш, я не хочу разводиться.
– А я не хочу жить во лжи. С этим как быть? Мне каждая пятница кажется чёрной. Ты думаешь, я не слышу, когда ты возвращаешься в квартиру? Не понимаю, почему ты ложишься на диван, а утром спешишь принять божеский вид? Я всё чаще и чаще склоняюсь к мысли, что будь у тебя больше финансовых возможностей, ты был бы не лучше Артёма. Мне тридцать шесть лет, а я так и не научилась разбираться в людях. Почему мне так не везёт в жизни? Почему посторонние люди считают меня разумной, а родные держат за наивную дурочку? Я любила тебя, но никогда не навязывалась. Почему ты выбрал меня, а потом с лёгкостью предал? Ты ведёшь себя так, как будто тебя здесь держат против твоей воли и ты, таким образом, противишься этому. Но я тебе не позволю вытирать о себя ноги. Какого чёрта ты ехал сюда? Тебя хватило на три года, а потом ты потерял к семье интерес. Я хочу понять – в чём моя вина? Это из-за тебя Катя в больнице, а самой мне хочется удавиться, – говорила Саша, допивая кофе и наливая в чашку виски, бутылку с которым достала из шкафа, и выпивая его двумя глотками. – Как можно было за двенадцать часов ни разу не вспомнить о дочери? Какую надо иметь наглость, чтобы трахать в супружеской постели первую встречную? Ты потерял не только стыд, но и совесть. Устал от моего общества? Нужно разнообразие? А кто тебя здесь держит? Иди туда, где больше понимают. Зачем ты возвращаешься, если там лучше? – спрашивала Саша, наливая ещё виски. – Знаешь, о чём я жалею? Мне нужно было вышибать клин клином. Брать на вечер пятницы няню и отрываться самой с коллегами до полуночи, а там, под пьяную лавочку, и порцию секса получить. Смотришь, и обиды бы особой тогда не было. Зря я этого не сделала, – сказала она, глядя на мужа, и выплеснула виски ему в лицо. Взяла свою сумку с кресла и вышла на балкон, прикрыв дверь. Через минуту потянуло дымом сигарет. Антон, вытирая лицо салфеткой, не ожидал подобной выходки от жены. «Сашка всегда была сдержана в своих словах и поступках, – думал он. – Это не просто её обида, это ненависть, которая выплеснулась наружу. Это курение после алкоголя бывает очень редко и только в случае сильного нервного расстройства. Ей бы в ближайшие полчаса поплакать, чтобы не допустить нервного срыва, а мне не мешать и оставить её одну». Прошли минут пять, когда Саша появилась в гостиной. – Я лягу в комнате Кати. Не беспокой меня до утра и не карауль.