Выбрать главу

  -Ух, темпераментный какой, прям как дед твой по-молодости,- восхищенно по-детски хлопнула в ладоши бабуля, и тут же выдала,- Ну ладно, пойду я.

  -А как же...

  -А как же, а как же,- передразнила меня родительница,- не маленькая, сама уж знаешь как дальше. Оставлю вас голубков, но чтобы на выходных оба у родителей. Знакомить вас буду.

  И уже переступив порог, бабуля обернулась.

  -И с правнуками аккуратней там, рано еще,- задорно подмигнув, она унеслась вниз по лестнице, проигнорировав лифт, оставив меня в недоумении открывать и закрывать рот.

  Вот и кто бы подумал, что любимая бабушка решит сплавить свою младшую внучку совершенно незнакомому ей человеку. Уж точно не я! Скорей всего что-то подобное я ожидала от любимого папочки, считавшего, что после совершеннолетия его девочки вольны сами решать, что им делать, а не просиживать молодые годы в родительской квартире.

  Эх, а я-то еще думала, почему Ба не сказала ни слова против моего отдельного проживания. А она оказывается, все уже за всех решила. Вот гадство!

  Хлопнув дверью, я состроила зверскую рожу зеркалу, висящему на стене прихожей, и решила все же принять душ. Если Матвей ушел без ключей это его проблемы. Бросить меня одну на растерзание старшей родственницы, как он вообще до этого додумался! Наглый, самоуверенный тип!

  Прохладные капли немного поумерили пыл, все же стоило встать на место Матвея. Кто-кто, а он-то уж точно не ожидал увидеть на пороге своей квартиры бывшую соседку, тем более в такой момент. Буду честна хотя бы с собой, больше всего в этой ситуации меня расстраивало отсутствие теплого бока Архипова.

  В какой-то момент злость переросла в обиду, а та, почему-то, в дикую панику. Я одна в чужой, по сути, квартире без ключей и с разряженным телефоном. Единственная моя надежда и опора сейчас тусуется за городом в большой компании и даже не подозревает о том, что со мной случилось. Виновник всего этого черт знает где шляется уже второй час кряду, а единственное что есть в холодильнике это банка с соленьями, подозрительно побелевшие огурцы меня, честно говоря, пугали, и початый пакет молока. Как вообще здесь может кто-то жить.

  От всех этих мыслей голова пухла и, в конце концов, чертовски разболелась. Упав на все еще не заправленную кровать, я моментально провалилась в столь спасительный сон.

  Пробуждение было бурным. Мягкие лапки прошлись по моему лиц, шершавый язычок лизнул подбородок, чья то наглая, тяжелая задница расположилась на моем лбу... так, где-то это уже было.

  -Белиз, жирная скотина,- попыталась я стряхнуть котяру со своего бренного тельца и перевернуться на бок. Безуспешно.

  Радостно урчащее животное разлеглось на моем лице, частично на груди, наглые черные лапки периодически пытались ухватиться за край футболки.

  -Бесстыжее животное,- рассмеялись где-то недалеко и наконец-то освободили от столь тяжелого мохнатого дополнения,- лапы прочь от моей законной добычи.

  Матрас рядышком прогнулся, и меня потрепали по лохматой макушке, поцеловали в нос.

  -Эй, соня,- прошептали на ушко, и такие родные руки прижали к теплому боку,- пора вставать.

  Вновь легкий поцелуй уже в висок и заразительный смех. Обиженный на Матвея, за самоуправство, кот все же пробрался на кровать и улегся клубочком у меня на животе, недовольно махая хвостом.

  -Если меня и дальше продолжите будить подобным образом,- через зевок наконец-то сказала я,- то еще не скоро увидите мое тельце в вертикальном положении.

  -Заманчивое предложение,- промурлыкали мне на ухо, и вот уже возмущенно орущий кот пытается выбраться из-под обнаглевшего хозяина.

  Получив пару боевых ранений, мои мужчины перекочевали на пол, и уже оттуда раздавалось недовольное шипение и приглушенный мат.

  Спать после такого представления мне уже не хотелось. Недовольный Матвей сидел на полу скрестив ноги и потирал укушенный нос, кот, вышедший победителем в этом маленьком поединке, недовольно фырчал и остервенело бил себя хвостом по бокам.

  Схватив возмущенного Белиза на руки, почесала зеленоглазого красавца за ухом. Тот довольно замурлыкал и расслабился, свесив все еще подрагивающий хвост и с подозрением косясь на надувшегося парня. Первый раз его таким вижу: морщится и периодически собирает глаза в кучку, пытаясь разглядеть припухшие царапины.

  -Там в мастерской, аптечка лежит,- не отрываясь от столь занимательного разглядывания и ощупывания собственного носа, наконец, выдал Матвей.

  А я что? Я рассмеялась, заливисто, по-детски, утирая выступившие слезы не то радости, не то облегчения. Сосед словно очнувшись, еще пару раз дотронулся до красной нюхолки и с самым серьезным видом сообщил черномордой зверюги, что мстя его, будет страшна, не сдержал хитрой ухмылочки. Как бы патетично это не звучало, но именно с того момента началось наше более близкое знакомство с Архиповым Матвеем Анатольевичем.

  Следующая неделя началась с исполнения обещания. Пять утра, кофе в постель печальные завывания и стенания на живой будильник. Матвей спал крепко, кофе было горячим, а мое терпение не безграничным, поэтому после третьего дня мучения меня отпустили с миром и запретили приближаться к квартире соседа до обеда, что несказанно радовало.

  И если вы думаете, что что-то в наших отношениях изменилось с того памятного вечера/утра, то глубоко ошибаетесь. После шумного дележа территории (кот отвоевал угол около раковины и часть кровати) все вновь пошло своим чередом: я ходила в институт, Матвей неизвестно куда уезжал с утра пораньше и возвращался лишь за полночь. Следовательно, виделись мы не часто, что меня ничуть не огорчало. Сейчас главное было вовремя показаться родителям, и можно вообще вздохнуть спокойно. Но именно с этим возникло больше всего проблем. И когда это с Матвеем у меня получалось то, что я задумывала. Почему-то это маленькое путешествие все откладывалось, и откладывалось, и... в общем, еще целый месяц мы ходили вокруг да около, пока терпение старшего поколения не лопнуло.

  В один прекрасный летний(!) день нам дали добро на воскресные посиделки. С утра парень кинул краткое сообщение, что подъедет сам к месту действий, поэтому я уже давно мешалась под ногами родителей. Все шло к тому, что обед пройдет тихо-мирно. В нашей семье лишь бабушка изредка выкидывала что-то необычное, родители же мои были среднестатистические. Мама, Людмила Аристарховна, была преподавателем химии в гимназии недалеко от нашего дома, папа, Леонид Максимович, держал сеть небольших магазинчиков. Но сейчас в доме царила суматоха: грендмамА наставляла свою дочь, сейчас больше мечущуюся по дому в "выходном" халатике, мягких тапочках и забавном фартуке, чем следящую за пытающимся повидать белый свет супом. Папа делал вид, что ему и вовсе все равно, сидел и читал утреннюю газетку (увы, это ему тоже не удавалось, хотя бы потому, что бедное типографическое издание было перевернуто верх ногами).

  Но часы отбили четыре, а его все еще не было. Обед стыл, действующие лица волновались (лично я злилась), а гвоздя предстоящей программы все не было. Минуты текли невероятно медленно, но даже с таким преимуществом Матвей не объявился и к вечеру. Совсем! Боже как можно быть таким безответственным, а ведь Ба чуть ли не каждый день звонила и напоминала.

  Когда стрелка лениво подкралась к девяти, я засобиралась домой. Ну что ж, это было его решение и, увы, оно было принято не в мою пользу. Мама говорила что-то ободряющее, папа нервно курил на балконе (а ведь последний раз он брал в руки сигарету, когда Арину замуж выдавал), бабуля недовольно поджимала губы, а я... а что я... Я молча оделась и побрела домой, всем сердцем надеясь, что не столкнусь на лестничной площадке со своим соседом. Эх, все-таки я самая настоящая дура!

  Уснуть я так и не смогла, поэтому утро встретила не в лучшем своем виде: мешки под опухшими, потухшими глазами (все же добравшись до дома, я позорно разревелась), такое же опухшее, помятое, немного сероватое лицо, бледные искусанные губы, гнездо на голове.