Лишенная своего «жала», девушка не представляла для архидьякона ни малейшей опасности. Провокация достигла своей цели в точности: душевная боль заставила юную и страстную цыганку совершить необдуманный поступок. Фролло невольно провел параллель между этой вспышкой и его ударом кинжалом – что ж, пусть и она узнает эту жгучую пытку ревностью!
Без всяких усилий перехватив изящную кисть, потерявшую былую ловкость за все эти дни страданий, холода и голода, а потом и вторую, священник быстро развернул извивающуюся узницу и слегка заломил руки. Приглушенно всхлипнув и инстинктивно нагнувшись, Эсмеральда замерла, потому что каждая попытка пошевелиться болью отзывалась в выгнутых плечах. Внезапно она почувствовала прикосновение к запястьям чего-то шершавого; через секунду осознав, что святой отец намерен ее связать, объятая паникой девушка вновь затрепыхалась в его руках, но напрасно: новая боль, не сильная, но продолжавшаяся до тех пор, пока она покорно не затихла, лишь вынудила склониться еще ниже.
- Теперь можешь кидаться на меня, сколько влезет, - заключил архидьякон, отпуская руки несчастной.
- Мерзавец, - всхлипнула она, разворачиваясь и с ненавистью глядя в неподвижное лицо со сверкающими неприкрытым вожделением, расширенными зрачками.
- Да, - Клод порывисто притянул к себе извивающееся тело безуспешно пытающейся высвободить руки цыганки, крепко обняв за талию и нежно касаясь щеки. – А еще похотливое животное – так ты меня вчера, кажется, назвала?.. Все правда, девушка, так и есть. Но это ты сделала меня таким, ты разбудила во мне эту необоримую тягу к греху!
Чуть откинув ее голову впившейся в черные волосы рукой, священник припал горящими губами к трепетной шейке, спустился до ключиц, нежно прикусил мочку уха… Его восставшая плоть налилась жаром, как никогда прежде. Фролло знал, что теперь это самое желанное в мире существо полностью в его власти, и, наконец, он сможет воплотить в жизнь не только самые смелые свои фантазии, но даже то, о чем не мог и помыслить за этот долгий, мучительный год.
- Бедная мушка, - невнятно пробормотал святой отец, беспорядочно одаривая все еще сопротивлявшуюся прекрасную пленницу жестокими ласками, - как бы ты ни билась, тебе не порвать этой паутины… Теперь уже нет.
Архидьякон порывисто поднял ее на руки и бережно опустил на тюфяк, после чего устроился рядом.
- О, моя Эсмеральда, - неистово шептал он, скользнув рукой под задравшуюся рубаху и благоговейно поглаживая мягкое бедро. – Как ты прекрасна, как я люблю тебя…
В этот момент цыганка, изловчившись, дотянулась коленом до его живота. Из-за неудобной позы удар получился не сильным, но все же чувствительным. Взревев, Клод рывком задрал ее длинную рубаху, единственное препятствие, отделявшее его от вожделенного тела, до самой талии и навалился на девушку всем своим весом, лишая ее всякой возможности сопротивляться.
- Маленькая колдунья, - гневно прошептал он в самое ее ухо, беспощадно сминая грудь проникшей под жесткую ткань рукой. – Зачем ты не даешь любить себя, зачем заставляешь быть грубым, когда я хочу подарить наслаждение нам обоим?.. Девушка, если бы ты только знала, сколько бессонных ночей провел я в своей одинокой келье, терзаясь бесконечными видениями твоего гибкого тела в моих жарких объятиях… Ты видишь, я не могу без тебя. Не заставляй причинять тебе боль, ответь же на мою страсть!..
- Никогда! – яростно прошипела Эсмеральда. – Ты можешь овладеть моим телом, можешь утолить терзающую тебя похоть, но большего ты ни за что от меня не получишь!.. Я всегда, всегда буду презирать тебя!
И снова ее злые слова привели в чувство обезумевшего от вожделения священника. Тяжело вздохнув, он скатился с пригвожденного его весом тела. Надрывно всхлипнув, одним рывком опустил ее рубашку, скрыв наготу.
- Ты вправе думать, что мною движет только плотская жажда. Ее ведь так легко утолить, - грустно произнес Фролло, отворачиваясь от своего самого большого искушения и пытаясь усмирить не желавшее потухать пламя. – О, если б это действительно было так, все было бы намного проще. Я бы мог взять тебя хоть вчера, хоть сейчас, а после – забыть о твоем существовании, как это принято у некоторых мужчин.
Язвительная горечь наполнила его дрогнувший голос. Через мгновение святой отец продолжил более спокойно:
- Нет, девушка, я люблю тебя. Я не хочу брать тебя силой, я хочу получить хоть каплю твоей нежности. Я не прошу уже тебя о любви, не прошу об искренности – твоей дальнейшей искренности я просто не вынесу – но позволь мне хоть ненадолго ощутить твое тепло. Отдайся мне по доброй воле, не заставляй падать ниже, чем я уже пал… Распутный священник, поправший данные перед Господом обеты – с этим я уже смирился. Не делай же из меня насильника, как едва не сделала убийцу!
Цыганка не проронила ни слова, а Клод боялся даже повернуться к ней, вновь прочитать одно лишь отвращение на любимом лице.
- Я дам тебе время на размышление: завтра днем я приду за ответом. Как я уже говорил, я могу вытащить тебя из этого каменного мешка. Я знаю немало доводов, которые убедят Феба де Шатопера явиться в суд и поклясться, что ты не имеешь отношения к его ранению, что напал на него неизвестный, прервавший ваше свидание. В сравнении с прочими его распутными похождениями этот невинный эпизод, возможно, и не приведет к разрыву помолвки, поэтому ему придется согласиться с моими доводами. Что же касается заседающих в суде святых отцов… Да, инквизиция очень неохотно разжимает свои когти, но и здесь, сдается, я найду убедительные слова: у каждого есть свои слабости. Тебя оправдают. Взамен же я прошу только одного: выйдя из темницы, ты отправишься со мной. Мы проведем вместе две ночи, после чего ты будешь свободна. Но в эти две ночи я хочу владеть не только твоим телом: я хочу, чтобы ты отдавалась мне добровольно, не противясь природе. Если я настолько ненавистен тебе, что и в этом случае ты останешься бесстрастной – что ж, пусть так, только не отталкивай меня. Если же, несмотря на весь твой страх, я сумею пробудить в тебе желание – не борись с ним, отдайся этому зову вместе со мной. Ты сможешь уйти со вторым рассветом, если захочешь. Или остаться жить в этом же доме – я не посмею более докучать тебе своим присутствием, буду лишь оставлять деньги на кров и пищу. Ты будешь жива, свободна, сыта и согрета, тебе не придется больше танцевать на улицах и ютиться среди нищих. Все, чего я прошу взамен – две ночи счастья.
- Развяжи меня, - послышался за спиной ее сердитый голосок, все еще чуть трепетавший.
Едва руки оказались свободны, Эсмеральда вскочила с тюфяка и отпрыгнула к противоположной стене, настороженно глядя на Фролло. Наконец, ответила на его выжидающий взгляд:
- Я уже говорила: ты можешь надругаться над моим телом, но никогда не получишь мою невинность по доброй воле, подлый святоша!
- О да, тут ты права, - задетый архидьякон хищно ухмыльнулся. – Как мы только что выяснили, красавица, так или иначе я овладею тобой!.. Это произойдет или здесь, в темном подземелье, на тонком тюфяке и в компании крыс, после чего тебя ждет виселица, или в освещенной дюжиной восковых свечей спальне с мягкой постелью, тонко благоухающей розами, после чего ты будешь вольна, как и прежде. Либо ты познакомишься с грубой мужской силой, способной причинить немало боли, либо познаешь самую трепетную нежность, какой может одарить лишь безнадежно влюбленный. Сжалься же надо мной, девушка: я не прошу от тебя больше, чем ты готова была предложить этому грубому солдафону, понятия не имеющему о том, какое сокровище ему достается. Подумай хорошенько. Я приду за ответом завтра. Тебе нужно только согласиться… Если же ты вновь отвергнешь мою любовь – что ж, думаю, эта веревка придется весьма кстати.
При этих словах девушка ощутимо вздрогнула. Клод подобрал так пугавший узницу предмет и, спрятав под рясой, удалился, не произнеся более ни слова.