Барон в двух словах рассказал все случившееся с ним: прогнанный с поста, преследуемый из комнаты в комнату, он нашел в дверях библиотеки труп артиллериста Красного Креста, втащил его в библиотеку, надел на себя его платье и через слуховое окно спустился к жене.
Едва барон закончил свой рассказ, как «марсельцы», потерявшие из виду беглецов, но следившие за ними по кровавым следам, кинулись на лестницу, повинуясь внезапной мысли. Барон бросился к ним навстречу.
— Сюда, товарищи, — вскричал он, — сюда!
— Канонир Красного Креста? — закричали «марсельцы».
— Да, братцы, мы — эти два национальных гвардейца и я — чуть не попались, чуть не были убиты, но эти женщины спрятали нас здесь. Пощадите их жизнь, они сохранили нашу.
— Ну! Пусть кричат: «Да здравствует нация!». Бедные женщины кричали все, что им приказывали. «Марсельцы» рассыпались по комнатам, уводя с собой и двух солдат национальной гвардии.
— Неужели вы оставите этих бедных женщин, которые спасли нас, — вскричал барон, — другие, не зная, какую услугу они нам оказали, убьют их.
— Нет, — сказали «марсельцы», возвращаясь, — но что нам с ними делать?
— Отвести домой, наградить их усердие.
— Так пусть дадут нам руки и скажут, где живут.
— Где живешь ты, гражданка? — спросил барон у своей жены.
— На улице Вернель, № 6, — отвечала госпожа Марсильи.
— Товарищ, — сказал барон одному из «марсельцев», понравившемуся ему больше других, — поручаю тебе эту, которая особенно заботилась обо мне, она живет здесь, напротив. Стоит только переехать через Сену.
— Будь покоен, — сказал тот, — она достигнет пристани, я тебе ручаюсь за это.
— Но ты, гражданин, — вскричала бедная женщина, цепляясь за руку своего мужа, — что ты хочешь делать?
— Я, — отвечал барон, подделываясь под язык, приличный его одежде, — я пойду посмотрю, что делается я королем.
Баронесса вздохнула, оставила руку мужа и удалились в сопровождении своего защитника.
Барон, снова пролезши сквозь слуховое окно в соседнюю комнату, надел свой мундир, оставленный им только на время, в надежде с помощью нового наряда спасти свою жену.
Тщетно баронесса ждала своего мужа все 10 и 11 августа.
Ввечеру 11-го числа, когда из двора швейцарцев выносили трупы, привратник, помогавший складывать их на тележки, узнал тело барона, велел отнести его в свою комнату и уведомил баронессу де Марсильи, что ее муж найден в числе мертвых.
V
Маркиза Рош-Берто
Горе баронессы было велико, но убеждение, что муж умер, исполняя свой долг, послужило утешением для ее чистой и твердой души.
Притом она должна была жить для своей матери и дочери.
Жить в Париже с маркизой было довольно опасно. Маркиза не могла притворяться, но не вследствие твердости души или политического убеждения, а потому, что, принадлежа по рождению к известному кругу, воспитанная в известных правилах, она не умела ни на минуту скрывать ни своего происхождения, ни мыслей, ни ненависти, ни любви. Народ бушевал все более и более; король и королева были в Тампле; на улицах продолжались убийства, готовилось общее избиение. Гильотен подарил уже Законодательному Собранию филантропический инструмент, им изобретенный; пора было уезжать из Франции.
Но уехать из Франции было не так легко. За намерение эмигрировать были назначены самые строгие наказания, и, чтобы избегнуть опасности, нельзя было подвергаться другой, гораздо большей.
Маркиза хотела все забрать с собой; говорила о каретах, почтовых лошадях, паспортах, которые думала получить по предстательству иностранных посланников. Они, как ей казалось, именем своих государей принудят этих мужиков выпустить ее с дочерью и внучкой. Баронесса умоляла ее позволить ей устроить все дело и наконец просьбами вымолила у маркизы обещание, что она не будет ни во что вмешиваться.
У барона была земля между Абевилем и Монтрелем. Эту землю арендовал у него человек, предки которого в течение двухсот лет были фермерами предков Марсильи. Баронесса справедливо думала, что на него можно положиться. Она послала к нему старого слугу, воспитавшего барона и более сорока лет служившего его семейству, снабдив его подробными словесными наставлениями о том, как он должен был действовать.
Семейство фермера составляли мать и жена. Условились, что они приедут в Париж, а маркиза с дочерью оставят столицу в нарядах и с паспортами этих двух крестьянок.