– Дженнсен, – сказала мать. – Покажи Себастьяну бумажку, которую ты нашла у погибшего солдата.
Ошеломленная Дженнсен дождалась, пока мать не посмотрела в ее сторону. Они обменялись взглядами, и дочь поняла, что мать намерена использовать шанс, но для этого надо рассказать страннику хоть что-нибудь.
Тогда девушка вытащила смятый лист бумаги из кармана и протянула его Себастьяну:
– Я нашла его у д’харианского солдата. – У нее перехватило дыхание от воспоминания о жутком мертвеце. – Буквально за секунду перед тем, как вы появились.
Себастьян развернул листок, расправив его между большим и указательным пальцами, настороженно взглянул на обеих женщин. Потом повернул бумагу к огню, чтобы разглядеть написанные на ней слова.
– Дженнсен Линди, – сказал он, прочитав записку. – Я не понял. Кто такая Дженнсен Линди?
– Я, – сказала Дженнсен. – По крайней мере, какое-то время была.
– Какое-то время? Не понимаю.
– Так меня звали, – пояснила Дженнсен. – Этим именем я пользовалась несколько лет назад, когда мы жили далеко на севере. Мы часто переезжали, чтобы нас не могли схватить. И каждый раз меняем имена, чтобы сложнее было напасть на наш след.
– Значит… Даггет тоже не подлинное имя?
– Нет.
– Ну и какова же тогда ваша настоящая фамилия?
– А это история на всю следующую ночь. – По тону матери было понятно, что она не намерена обсуждать эту тему. – Сейчас имеет значение одно: у солдата сегодня была эта бумажка. И ничего не может быть хуже.
– Но вы же сказали, что больше не используете это имя. Здесь вы под именем Даггет. Никто тут не знает никакой Линди.
Мать наклонилась к Себастьяну. Дженнсен знала, что она смотрит на него так, что тот сразу почувствует себя неуютно. Мать умела заставлять людей нервничать, когда смотрела на них напряженным, пронизывающим взглядом.
– Да, мы пользовались этим именем там, далеко на севере, но у солдата было записано именно оно, и он находился здесь, всего в нескольких милях от нашего дома. Это означает, что каким-то образом он связал старое имя с нами, с двумя женщинами, спрятавшимися в горах, в удаленном от людей месте. Как-то он это связал… Хотя точнее будет сказать – не он, а человек, который охотится за нами. Тот человек нашел эту связь и послал солдата за нами. И теперь они ищут нас здесь.
Себастьян выдержал ее взгляд и, подумав, глубоко вздохнул:
– Я понимаю, что вы имеете в виду. – Он снова начал жевать кусок рыбы, снятый с кончика ножа.
– Вместе с этим мертвым солдатом должны быть и другие, – сказала мать. – Похоронив его, вы выиграли для нас время. Они не знают, что с ним случилась беда. Нам крупно повезло. Мы все еще на несколько шагов опережаем их. И должны использовать это преимущество, чтобы исчезнуть прежде, чем они затянут петлю. Нам придется уходить утром.
– Вы уверены? – Гость обвел вокруг ножом. – Вы здесь неплохо спрятались. Живете в изоляции, в укрытии… Я бы никогда вас не нашел, если бы не встретил Дженнсен рядом с мертвым солдатом. Как они смогут вас найти? У вас дом, место здесь хорошее.
– Живем – это единственное, что имеет значение из всего вами сказанного. Я знаю человека, который выслеживает нас. Он не успокоится. Если мы останемся здесь, рано или поздно он нас найдет. Мы должны бежать, пока это возможно.
Мать вытащила из-за пояса нож мертвого солдата, который принесла ей Дженнсен. По-прежнему не вынимая его из ножен, она покрутила его, показывая Себастьяну.
– Эта буква “Р” на рукоятке означает “Дом Рала”. Нашего преследователя. Такое великолепное оружие он бы не преподнес самому обыкновенному солдату. Я не хочу пользоваться ножом, который был подарком от злодея.
Себастьян взглянул на нож, но не взял его. Он посмотрел на женщин так, что у Дженнсен все похолодело внутри. Взор странника пылал безжалостной решимостью.
– Там, откуда я родом, есть одно поверье… Если ты используешь нечто, принадлежащее твоему врагу или полученное от него, это – лучшее против него оружие.
Дженнсен никогда не слышала о таком поверье.
Мать не шелохнулась. Нож все еще лежал в ее руке.
– Я не…
– Вы сами выбираете оружие против него. Или вы предпочитаете быть жертвой?
– Что вы хотите сказать?
– Почему вы не убьете его?
Дженнсен в изумлении открыла рот. Мать, казалось, не была так сильно удивлена.
– Мы не можем, – сказала она убежденно. – Он – могущественный человек. Его охраняет бессчетное число людей, от простого солдата до людей, владеющих магией. А мы просто две обыкновенные женщины.
Себастьяна не растрогала ее жалостливая речь.
– Он не остановится, пока вас не убьет. – Странник взмахнул запиской, наблюдая, как женщина не сводит с нее глаз. – Вот доказательство. Он никогда не остановится. Почему вы не убьете его прежде, чем он убьет вас и вашу дочь? Или ваш выбор – стать очередным трупом, который войдет в его коллекцию?
– А как вы предлагаете нам убить лорда Рала? – с пылом спросила мать.
Себастьян выудил из миски еще один кусок рыбы.
– Для начала следует оставить у себя этот нож. Он гораздо лучше того, что есть у вас. Используйте вещь, принадлежащую противнику, чтобы бороться с ним. То, что вы, проявляя слабость, не хотите брать оружие, лишь на руку ему.
Мать сидела неподвижно, словно окаменев. Дженнсен никогда не слышала, чтобы кто-нибудь говорил подобное. Речь Себастьяна возымела на нее такое воздействие, что наставила ее совсем по-другому посмотреть на давно известные вещи.
– Я должна признать, что в ваших словах есть резон, – сказала мать. Голос ее смягчился, в нем слышалась боль и, похоже, сожаление. – Вы открыли мне глаза. Во всяком случае, до некоторой степени. Я не согласна, что мы должны пытаться убить его, поскольку слишком уж хорошо его знаю. Такая попытка будет равносильна самоубийству или вовсе закончится исполнением его цели. Однако я оставлю нож у себя и воспользуюсь им, чтобы защитить себя и дочь. Спасибо вам, Себастьян, за то, что говорили без обиняков и не обиделись на то, что я не хотела поначалу слушать вас.
– Я рад, что вы хотя бы оставите у себя нож. – Себастьян зубами стянул со своего ножа очередной кусок рыбы. – Надеюсь, он вам поможет. – Тыльной стороной ладони гость отер пот со лба. – Если ради спасения вы не хотите убить его, то что тогда намерены делать? По-прежнему бегать от противника?