Она заливается смехом. Смешливая какая.
— Мам, у нас гости! — кричу я с порога. — Радж, ну-ка стой. Ко мне. Стой, сказал! Жди!
— Кто там? — доносится из комнаты мамин голос.
— Анна Никифоровна, это я! С наступающим вас! — отзывается моя гостья.
— А, это ты, Наташенька? Проходи. Тебя тоже с наступающим. Хочешь кушать?
Значит Наташа. Хорошо. Пока дамы приветствуют друг друга, я завожу удивлённого Раджа в ванную и протираю ему лапы. Что? Не привык к такому?
Когда вхожу в комнату, до меня долетает обрывок фразы:
— …целые куски из прошлого может не помнить.
Понятно, про меня говорят. Девочка симпатичная и фигурка ладненькая, красоткой будет, не сомневаюсь. Да вот только по малолеткам я не ходок, так что извини, Рыбкина Наталья, пока нам с тобой ничего не светит. Но ты, судя по всему частенько сюда приходишь. Мама вон совсем не удивилась. Для чего? Или почему? Шефство надо мной взяла?
— Ну, Егор, показывай, чего нарешал, — говорит она, увидев меня и уверенно идёт в спальню, к моему письменному столу.
— Ты же слышала, — отвечаю я, следуя за ней. — У меня амнезия. Я даже не помню, где мой письменный стол находится, а ты говоришь.
— Ох, не ври мне, — недоверчиво улыбается она. — Давай, доставай тетрадку.
— По математике что ли?
— Ну, не по русскому же. По алгебре конечно. Ты вообще, решал что-нибудь? Помнишь, на чём остановились? Тангенс суммы, да?
Она по-хозяйски садится за стол и, открыв ящик, достаёт тетрадь.
— Наташ, а ты кем хочешь стать, когда вырастешь? — спрашиваю я.
Она оборачивается и пристально смотрит.
— Что? — развожу я руками.
— Правда не помнишь?
— Милиционером? — отвечаю вопросом на вопрос.
— Пожарником, — насмешливо кривит она губы. — Неужели забыл? Тогда догадывайся.
— А, учительницей, точно!
— Ну вот, значит не всё потеряно и надежда на нормальную оценку на экзамене пока сохраняется. Не стой, тащи табуретку.
— Вот же ты училка, — качаю я головой и иду на кухню.
.
Рыбкина объясняет мне тригонометрические функции, и я быстро врубаюсь. Что-то вспоминается со школы, а что-то просто ложится на молодые свежие мозги, хоть и сотрясённые. Даже ради одного этого стоило улететь в прошлое и помолодеть. Мозг работает чудесно. Я сразу всё запоминаю и схватываю на лету. Вот, что значит юное тело. Мама дорогая!
Моя училка остаётся довольной. В конце занятия я вдруг, подчиняясь порыву, наклоняюсь к ней и чмокаю в щёку. Она в тот же миг вскакивает и, залившись краской, гневно на меня смотрит. Просто испепеляет взглядом.
— Ты обалдел что ли, Брагин? — шепчет она. — Тебе действительно голову отбили? Дурак.
— Ты где Новый Год встречаешь? — спрашиваю я, едва сдерживая смех. — Пойдёшь на площадь Советов гулять?
Она ничего не отвечает и, бросив на меня негодующий взгляд, выходит из спальни.
— До свидания, Анна Никифоровна.
— Уже уходишь, Наташенька? Папе привет передавай. Егор, ты где там? Иди проводи гостью.
В прихожей я пытаюсь подать ей шубу, но она вырывает её из моих рук и, одевается сама, сурово и молчаливо, не глядя на меня. Я с удовольствием наблюдаю, как она обувает фетровые полусапожки, запихивая свои красивые ножки в это чудо текстильной промышленности. «Прощай молодость», называла такие моя бабушка. Интересно, а у Брагина есть какие-то родственники?
— Егорушка, не хочешь прилечь? — спрашивает мама.
— Не, всё нормально, не беспокойся. Я позанимаюсь ещё немного.
— Смотри, не перетрудись. Тебе сейчас нужно больше отдыхать.
— Мам, а мы где Новый Год будем встречать?
— Дома, — удивляется мама. — Где же ещё? В понедельник с работы приду сделаю салатики и курочку. Может соседка зайдёт, тётя Валя. Вот и вся программа. Если хочешь, можешь позвать кого-нибудь. Можешь Наташу пригласить и Серёжу.
— Да ну, они наверное с родителями будут.
— Ты же говорил, что хотел у Серёжки отмечать, что у него все ваши собираются.
— Ах, да, точно… Забыл. Ну вот, как я его приглашу, если у него пати будет?
— Чего будет?
— Ну, тусовка, вечеринка…
— Опять словечки новомодные. Нужно сохранять чистоту языка… — она прислушивается. — Ой, Егорка, сделай радио погромче, песня нравится…
Я подхожу к белой коробочке, висящей на кухонной стене и выкручиваю ручку громкости.
«Ленточка моя финишная, всё пройдёт и ты примешь меня, примешь ты меня нынешнего, нам не жить друг без друга», — поёт Лев Валерьянович Лещенко. Надо же, вот уж кто настоящий символ эпохи…