Она резко оттолкнулась палками и понеслась по лыжне.
- Лина, постойте! - крикнул Ямщиков голосом, полным отчаянья. - Куда же вы?
Но женщина не слышала или не хотела слышать его воплей. И он погнался за ней, нелепо размахивая палками и сбиваясь с ритма. И понял, что никогда не сможет догнать. "Эх, физподготовка неправильная! На лыжах надо бегать, а не мешок с опилками мотузить в спортзале," - вот какие мысли роились у него в голове.
Естественно, он не догнал. Зато согрелся, хотя ноги щипало, будь здоров как. И точно установил, что Лина скрылась в коллективном саду. Над воротами сада торчал облезлый щит, на котором ещё можно было различить старорежимную надпись "Сталеканатчик-2". От ворот сада было всего метров сто до шоссе и будки автобусной остановки. В будке очень кстати оказалась скамеечка. Ямщиков тут же плюхнулся на нее, подпрыгнул - такая она оказалась холодная. Оно и понятно - железо. Он сунул под зад шапку, сбросил ботинки и, чуть не плача от боли, стал остервенело растирать ступни вывернутой наизнанку перчаткой. Это сверху она кожаная, а изнутри-то шерсть! Все-таки ноги он маленько обморозил. Лыжи приставил снаружи к будке, чтобы издалека сигнализировали - он здесь, ждет автобус, а, может, другой попутный транспорт.
Пока Ямщиков совершал свой исторический забег на семикилометровую дистанцию, Рогожкин вернулся к машине, связался по рации с начальством и запросил помощи. Потом поехал в том направлении, в котором скрылись лыжники. Но, естественно, по шоссе, а не по сугробам в снежном поле.
Ямщиков ещё ноги не успел растереть как следует, а "уазик" уже подкатил. Он прыгнул в кабину. Торопливо, а, значит, неловко, путаясь в штанинах и рукавах в тесном нутре автомашины, стал одеваться. При этом он ещё вкратце описывал свою пробежку, обстоятельно воспроизведя подробности недолгого разговора с Линой Медведкиной. А одевшись, добавил:
Теперь мне роль этой дамочки понятна. Ушла с работы на две недели, вероятно, чтобы уже не вернуться. Из дому отчалила с двойным багажом, походным и, так сказать, светским. Тоже, чтобы не возвращаться. Позавчера созвонилась с курьершей, забросила ей в "почтовый ящик" пакет для обмена с Поляницкой. Вчера была здесь. Сбегала на лыжах к "фазенде" и воткнула батарейку в часы.
- Стоп! - перебил Рогожкин. - А, может, с дороги съехала, выкопала лыжи из сугробов и сбегала?
- Сегодня пришла со стороны этого сада, значит, и лыжи здесь надевала, - возразил Ямщиков. - Следовательно, вчера снимала здесь же. А отсюда на мотоцикле в город.
- А, может, подвез кто? - уперся Рогожкин.
- Может, но это ещё один человек в деле. А на попутку или автобус рассчитывать рискованно, вдруг не подвернется. У них все четко по времени было расписано, минута опоздания - и вся операция провалится. Так что, пока младший Мослев выманивал девочек и Гошу в Чупахино, она воткнула батарейку, а потом на своем "Че-Зете" вернулась в город и засела в гараже у лесопарка.
- Погоди, - опять прервал капитан, - старший-то в доме сидел. Как же она батарейку во взрывное устройство вставляла. Он бы мог заметить.
- Мог, если бы ему не полагалось сидеть тихо. И ставни были закрыты. Дамочка подбежала на лыжах, присела, как бы крепление поправить. Часы из сугроба - раз, батарейку внутрь - два, часы обратно в сугроб - три. И ходу назад. А как она бегает, я сегодня видел. Дай бог мне в её возрасте так ноги переставлять, как она лыжи двигает в свои тридцать восемь. Значит, дождалась Мослева в гараже, на его "Яве" с поддельным номером Жоры Худорожкина отвезла посылку Поляницкой. Потом поехала в свой собственный гараж на берегу. Допустим, делала вид, что ремонтируется.
- Ну да! - радостно перебил его Рогожкин. - Станет она чужую "Яву" засвечивать, на вопросы напрашиваться.
- Значит, сидела тихо, - нисколько не смутился Ямщиков. - А в положенное время съехала на лед и где-то в тени под соседним мостиком дождалась, пока курьерша появится.
- Ага, конечно, - разбил его умозаключения Рогожкин, - ещё вопрос, кто кого ждал. Это курьерша её шесть минут ждала.
- Неважно, - отмахнулся Ямщиков. - Хотя Лина могла просто наблюдать, чисто ли вокруг курьерши. Да и не видно издалека в сумерках, что за человек остановился. А если ждет пять минут, значит, свой. Кто ещё будет на холоде стоять и в темноту пялиться? Логично? Потом подхватила сброшенную сумку и помчалась к Мослеву. Впарила тому заранее приготовленные бронзовые слитки. Глупый братец схватил эти чушки и поскакал прочь, не сменив номера. Кружной дорогой через свалку. Там пальнул в инспектора...
- А потом его подобрали милиционеры, - ехидно прищурился Рогожкин. Фамилии их вот только подзабыл. По существу давай фантазируй.
Ямщиков рассмеялся и продолжил:
- Наша дамочка сплела макраме с вениками, а, может, ещё днем от скуки это сделала. Во всяком случае, прицепила веники к своему "Че-Зету", провела малярные работы, уничтожив все следы, и отбыла в непонятном направлении. Не думаю, что вернулась в свой гараж. Скорее всего в каком-то другом месте оставила свой мотоцикл и костюм.
- Третий гараж? - предположил Рогожкин.
- Вероятнее всего. В снегу бросать рискованно. Найдет какой-нибудь тимуровец, прибежит в райотдел, начнут хозяина искать, свежую краску нюхать...
- Да уж, - вздохнул Рогожкин, - а утром сегодня, наверное, с утра на автобусе или ещё на чем другом приехала. Но не на мотоцикле. Они с Шефом ребята толковые, а лишняя минута на мотоцикле - лишний риск.
- Вот именно, - согласился Ямщиков. - Стараются от любого пустяка застраховаться. И сюда она прикатила не только воздухом подышать, а с проверкой. Когда убедилась, что дом целехонький стоит, небось, полпуда икры выметала. Да я ещё пугнул.
- Ну и зря, - недовольно произнес Рогожкин. - Я тебе такой команды не давал. Думал, ты и так поймешь - только отследить до норки.
- Да понял я, не первый год замужем. Но мышки не любят, когда у них за спиной шуршат, - принялся объяснять Ямщиков. - Хотел убедиться, что это точно она. Может быть, даже подружиться.
- Подружился... - недовольно пробурчал капитан. - Что вот она сейчас делает?
- Лыжи вострит, конечно. Надо дорогого Шефа предупредить о провале и получить инструкции.
- А, может, она их заранее получила на все случаи жизни? - продолжал проявлять недовольство Рогожкин. - Они и этот вариант должны были просчитать.
- Ставка была на взрыв и мощный пожар. - Ямщиков потер подбородок в задумчивости. - А в такой провальной ситуации только сматываться остается. Так что наиболее вероятная инструкция - дай бог ноги.
- Слушай, а она точно в этом саду? - забеспокоился Рогожкин.
Я от нее, конечно, изрядно отстал, но то, что сюда в калитку въехала, и за километр ясно видел.
- Так-то оно так, - кисло произнес капитан, но мысль свою не закончил. - Что-то наши долго не едут. Эх, сиганет эта спортсменка через забор да усвистает на лыжах!
Из калитки сада вышел рослый дед в грязно-белом армейском полушубке с фанерной лопатой в руках. Неспеша принялся отгребать и откидывать снег от створок ворот. Хотя откидывать было, в сущности, нечего. Снегопад давно не наблюдался, так только, ветром немного намело. Дед, помахав лопатой, оперся на неё и стал издалека разглядывать машину. Действительно интересно - встал "уазик" и стоит уже битый час.
Подкатила оперативная "волга". Из неё выкарабкался майор Чертинков, следом - двое парней из его отдела. Все в милицейской форме. А последним вылез Саня Ерошин. Дедок у ворот вначале, видать, просто оторопел, а потом задергался. Хотел, вроде, за калиткой скрыться, но потом решил остаться на месте.
Когда к нему подошли, он был спокоен и полон достоинства. Впрочем, достойный вид ему придавала не только борода лопатой во всю грудь, но и полковничья папаха с кокардой. Из-под папахи на плечи спадали великолепные каштановые кудри, чуть тронутые сединой. В подшитые валенки были заправлены офицерские бриджи с красными генеральскими лампасами, только не положенного Уставом красного цвета, а почему-то желтые. И лицо деда было довольно моложаво.
Он посмотрел удостоверение Чертинкова и пригласил всю компанию к себе в сторожку. Сторожка оказалась солидных размеров избой, судя по выгоревшей нумерации на серых бревнах, перевезенной из какой-то захиревшей деревни. Внутри изба поражала изысканным интерьером: иконы в красном углу, расшитые рушники, резная мебель, всякие деревянные и берестяные поделки. И ещё там оказалось множество картин, только не на стенах, а возле стен. Полотна на подрамниках были расставлены, словно на выставке.