Но Антон и не подумал угомониться.
— Не имеешь права! — оскалился он. — За беззаконие самого к стенке поставят!
— А кто узнает?
— Шила в мешке не утаишь!
Василь ухмыльнулся.
— Ладно! Ладно! Сейчас организуем особую тройку и по закону о чрезвычайном положении рассмотрим вопрос о дезертирстве и нападении на представителя правоохранительных органов! Комар носу не подточит!
— Я ничего не сделал! — быстро произнёс Антон. — И не дезертировал! Мне Маленский приказал, мой непосредственный командир! И он тоже ничего плохого не хотел, сказал, надо Машку вытаскивать! Как лучше хотел!
Меня аж зло разобрало.
— Как лучше, да? Ты мне это говорить будешь?
— Это Михей всё! Он тебе Карину не простил, вот и слетел с катушек!
Я толкнул его плечом в стену.
— А я какое отношение к её смерти имею?
— Да просто вбил себе в голову, что ты на лесопилке её одну бросил!
— Вбил? Или это Барчук ему на мозги капал?
Тут уже не выдержала Маша Медник.
— Нам действительно нужно обсуждать это прямо сейчас? — возмутилась она. — Мальчики, нам к своим пробиваться надо! Мы время теряем!
Василь кивнул в знак согласия.
— Да, пора идти!
— Куда идти?! — возмутился я, взбешённый словами Антона сверх всякой меры. — На Якорку? Комиссариат точно со всех сторон обложили! Как мы в здание проберёмся?
— Об косяк! — теперь уже вспылил и Василь, но мигом взял себя в руки и обратился к подруге: — Маш, ты с дежурным связаться не можешь?
Барышня покачала головой.
— Нет, всё помехами забито.
— Досадно. Придётся ближе подбираться… — Василь посмотрел на меня и развёл руками. — А какие ещё варианты, Петь? Есть у тебя предложения?
— Проехали, — поморщился я. — В комиссариат, так в комиссариат. Веди!
Мы двинулись какими-то глухими переулками, тёмными дворами и узкими проездами. Когда перебрались в соседний квартал, грохот перестрелки заметно усилился — где-то не так уж и далеко отсюда стучали пулемёты, хлопали винтовки, рвались гранаты и редко, но мощно били артиллерийские орудия. Немудрено, что Антону идти в комиссариат как-то сразу расхотелось.
— Да отпустите вы меня! — попросил он. — Ну чего привязались в самом деле? Маш, хоть ты им скажи! Это же неправильно!
— Иди давай! — толкнул я его из подворотни на не столь уж широкую дорогу, скорее даже просто проезд между соседними домами. — Шагай!
Маша Медник обернулась и раздражённо потребовала:
— Да отпусти ты его уже! Пусть проваливает!
Василь ничуть не менее раздражённо буркнул:
— Вот ещё!
Я потянул Антона за руку, тот заупрямился, чем окончательно взбесил. Миндальничать я не стал и поднял револьвер.
— Ну, как знаешь! — угрожающе произнёс, радуясь про себя тому обстоятельству, что не удалось закрутить роман с Маринкой.
Точно ведь не сумел бы в противном случае сохранить беспристрастность! И непонятно даже, потянул бы палец спусковой крючок сам собой — без веской на то причины или же помешала бы выстрелить в нужный момент мысль о собственной предвзятости. Ни то, ни другое никуда не годилось, мне и сейчас непросто было эмоции в узде держать.
Наставленный револьвер заставил Антона одуматься, но шустрей шевелить ногами он не стал, пришлось вновь дёрнуть его.
— Живее!
Василь вдруг остановился и вскинул руку.
— Тише!
Но — поздно! Вспыхнул, ослепил глаза прожектор, следом знакомо рыкнул мощный движок, из переулка выкатилась тёмная громада броневика, его башенка слегка довернулась и прямо на нас уставился спаренный пулемёт.
Я укрылся за Антоном, прекрасно отдавая себе отчёт, что заскочить в подворотню попросту не успею. И на сверхспособности уповать тоже не стоит — потенциал практически на нуле, даже себя прикрыть не смогу, о других и говорить нечего!
— Двойной экран! — коротко бросил Василь подруге, но сотворить защитную конструкцию они не успели. Просто не пришлось.
— Чего встали?! Бегом сюда! — крикнули нам от броневика.
Погас слепивший глаза прожектор, стала видна нарисованная на борту грузовика белая полоса, и я судорожно сглотнул. Монархисты!
Броневик, грузовик с прожектором на треноге в кузове, человек шесть в штатском — все, как водится, с белыми нарукавными повязками.
Это мы удачно на них налетели. Это нам здорово повезло. Как утопленникам примерно, ага…
Антон попятился, попытался скинуть мой блок, и я шепнул ему на ухо:
— Пасть разинешь — сам тебя положу! — А после уже во всю глотку гаркнул: — Шагай, падаль!
Ну да — раз уж нас приняли за своих, грех этим обстоятельством не воспользоваться.