Он указал большим пальцем за плечо.
– Почему бы нам не пойти попить кофе где-нибудь? Поговорим об этом в каком-нибудь более приватном местечке. По телефону вы сказали, что у вас найдется пара свободных часов.
Холлоуэй расправила плечи, положила ладони на стол и с любопытством посмотрела на Бергена.
– Позвольте кое-что прояснить. Вы – инженер-аэронавт и хотите побеседовать со мной наедине об уникальной возможности поработать на правительство США?
Берген скрестил руки на груди, прислонился к дверному косяку и пожал плечами.
– Ну да.
– Ваше удостоверение личности, сэр.
Берген растерялся.
Холлоуэй терпеливо, холодно и деловито ждала.
– Наверняка у вас есть какое-нибудь правительственное удостоверение.
Берген достал бумажник и стал искать карточку.
– ЛРД? НАСА? – спросил он и явно заинтриговал Холлоуэй. – Лаборатория Реактивного Движения, – расшифровал он, протянул собеседнице удостоверение личности и энергично кивнул. – Чем дальше, тем веселее.
Похоже, Холлоуэй осталась довольна. Она пару раз задумчиво постучала краем пластиковой карточки по столу, пытливо глядя на Бергена. Затем встала, взяла сумочку, решительно вытащила из нее связку ключей и прошла мимо Бергена, держа карточку так, чтобы он не смог до нее дотянуться.
Пройдя по коридору, Холлоуэй заглянула в соседний кабинет.
– Сэм? Я ухожу попить кофе с загадочным инженером. Если я к четырем не вернусь за его верительными грамотами, пожалуйста, воспользуйся этой карточкой для того, чтобы выследить убийцу.
С этими словами она закрыла дверь. Оттуда донесся приглушенный смех и шепот. Берген был совершенно сбит с толку.
Холлоуэй вернулась без карточки, но с теплой улыбкой.
– За руль сяду я.
В кофе она толк знала. В кафе было слишком много народа, поэтому они взяли кофе с собой, вернулись в ее машину и уехали. Холлоуэй выехала из кампуса и остановилась около «Стэнфорд Арборетум». Инстинкт ее не подвел. Рядом не было других автомобилей.
– Так на скольких языках вы разговариваете? – спросил Берген, предприняв попытку завести светскую беседу, когда они зашагали по заброшенной, заросшей тропинке.
– Я их знаю гораздо больше, чем большинство людей. А вы? – Она вздернула брови и заговорила с насмешливой интонацией.
– Некоторые стали бы утверждать, что инженерная терминология – особый язык, – парировал Берген в попытке пошутить. Не вышло.
Холлоуэй скривила губы.
– Я не из этих людей.
– Ну, если так, то мне знаком один-единственный язык.
Холлоуэй кивнула, уселась на ступеньку старинного мавзолея и сделала глоток кофе.
– Пожалуй, мне стоит извиниться за то, что я не сразу заметила ваше появление. Я просто отвлеклась. Моя самая перспективная студентка только что сообщила мне о своем решении переехать на другой край страны и родить детей, не получив научной степени.
– О, – произнес Берген и нахмурился.
От расстройства морщинки вокруг глаз Холлоуэй стали глубже.
– Возможно, это был переломный момент в ее карьере. Пан или пропал.
– Но может быть, у нее нет стимула.
Холлоуэй покачала головой.
– Чего у нее нет – так это уверенности в собственных способностях. Увы, этот недуг поражает большое число американок. Из-за этого они слишком легко делают выбор, о котором потом будут сожалеть. Много женщин работают у вас в ЛРД? Пятьдесят на пятьдесят?
Берген нахмурился, чувствуя себя неловко под вопрошающим взглядом Холлоуэй. Он слышал, как коллеги говорили о сложностях набора персонала, но никогда сам особо не задумывался об этом.
– А женщины, с которыми вы работаете, – они менее способны?
Берген посмотрел на Холлоуэй и понял, что она не ждет от него ответа.
– Ладно вам, доктор Берген. Тут никого нет на много миль вокруг. Думаю, можно прекратить пьесу «плаща и кинжала». Скажите мне, зачем вы явились и о чем хотите поговорить со мной сегодня.
Берген стоял перед ней и не знал, с чего начать.
– Ну, вы же понимаете, многое строго засекречено, поэтому мне придется попросить вас подписать договор о неразглашении, прежде чем я уеду.
Холлоуэй кивнула.
– Хорошо.
Бергену никогда не приходилось говорить о работе за пределами здания ЛРД – ну разве что на самые общие темы. Поэтому он решил сразу взять быка за рога.
– На некоторых фотографиях, снятых в 1964 году первым марсианским зондом, «Маринер-4», обнаружилось нечто неожиданное. В Большом Поясе Астероидов был замечен неизвестный объект. Он оказался внеземным звездолетом.