Координационная конференция создала пять рабочих групп: по продовольствию, по медицине, по жилью, по вопросам энергетики и технической помощи. В Госдепартаменте обсуждался вопрос, стоит ли приглашать страны, которым требуется помощь, но возникли опасения, что в этом случае возникнет атмосфера безобразной торговли (в конце концов было решено через два дня после окончания конференции направить в Минск специальную группу для разъяснения ее решений). Параллельно проходила конференция представителей неправительственных организаций и деловых кругов, созванная для обсуждения возможной роли неправительственного и частного секторов в этом процессе{204}.
22 января 1992 г. на открытии координационной конференции присутствовали представители 47 стран и семи международных организаций{205}. Что же касается американских долларовых вливаний, то, как пишет Бейкер, он «вытряс» из директора Управления бюджета и менеджмента Ричарда Дармана 645 млн. долл., и именно такую цифру президент назвал, выступая на координационной конференции. Это были не такие уж большие деньги, но, защищая данное решение, Бейкер спустя несколько лет говорил российским официальным представителям: «Если вы помните, я получил для вас 5 млрд. долл. у саудовцев… Это, конечно, не 15 млрд., но это одна треть той суммы, — неплохая мелочь… В тех условиях, учитывая законодательные ограничения, мы просто не могли собрать для вас 20 млрд. Но в отсутствие реальных и принципиальных реформ и признаков того, что вы двигались вперед, это все равно бы не помогло»{206}.
Однако на критиков это в то время не произвело впечатления. Обозреватель «Нью-Йорк таймс» Уильям Сафайер писал: «На этой неделе Бейкер организовал грандиозный дипломатический спектакль, долженствовавший показать наше стремление выступать в роли сверхдержавы и в то же время предоставив в год выборов платить по счету японцам и саудовцам». Сафайер отмечал, что неоказание помощи России объясняется серьезными отрицательными моментами, а риск, связанный с оказанием помощи, представляется несущественным. Таким образом, отмечал Сафайер, «разумная твердая линия заключается в том, чтобы оказать помощь, но данное вчера президентом обещание выделить 645 млн. долл. нельзя считать большой помощью». Рассматривая вопрос о помощи России в перспективе, один репортер заметил, что на Европейский Союз приходился 71% направленной в регион помощи, а на США — только 6%.{207}
Самым конкретным шагом, предпринятым США в ходе конференции, было решение о проведении операции «Надежда» по доставке неотложной гуманитарной помощи Советскому Союзу. Американским представителям было трудно дать точную оценку угрозы возникновения предстоящей зимой голода и гражданских беспорядков. Подготовленная ЦРУ Национальная разведывательная оценка не давала четкого ответа. В ноябре 1991 года аналитики ЦРУ считали, что, с одной стороны, «серьезные экономические трудности, раскол вооруженных сил и продолжающиеся межэтнические конфликты могли в сочетании привести этой зимой к возникновению самых серьезных гражданских беспорядков в бывшем Советском Союзе со времени прихода большевиков к власти»; с другой — всего через несколько страниц эти же аналитики отмечали, что «в целом заявления и действия Ельцина дают основания для осторожного оптимизма в том плане, что российское правительство сохранит стабильность»{208}.
Под руководством представителя Госдепартамента Ричарда Армитиджа США в феврале 1992 года организовали 54 рейса грузовых самолетов типа С-5 и С-141. К концу года в Россию 65 авиарейсами и 311 морскими контейнерами было доставлено гуманитарной помощи (продовольствие и медикаменты, оставшиеся после операции «Буря в пустыне») на 189 млн. долл. Бейкер еще в декабре 1991 года предложил Ельцину, чтобы российские и американские военные взяли на себя доставку грузов чрезвычайной помощи, и Ельцин согласился{209}.
Операция «Надежда», помимо того что она была важным символическим жестом в сторону России и других бывших советских республик, дала им реальное продовольствие и реальные лекарства, но при этом она не была чисто альтруистическим мероприятием. Бейкер вспоминал, что представители Объединенного комитета начальников штабов и Министерства обороны выбирали вместе с Госдепартаментом объекты для оказания помощи. «Пять лет назад, — писал он, — эти специалисты по объектам занимались бы тем, что выявляли цели для нанесения ракетных ударов, а специалисты Агентства по инспекциям на местах гонялись бы за советскими ракетами. Теперь это стало еще одним свидетельством того, что «холодная война» перевернулась с ног на голову»{210}. Это было не совсем так. Бейкер умалчивает, что, когда специалисты по целям достали свои карты Советского Союза, чтобы выбрать города, куда должна была пойти гуманитарная помощь, они изучали их не только с точки зрения доставки грузов, но и для уточнения данных на цели, включенные в американские стратегические ядерные планы{211}.