Странное партнерство: союз Клинтона и Никсона против Буша
Россия и другие новые независимые государства (ННГ) не были приглашены на координационную конференцию, но они вполне явно выражали свою заинтересованность в получении большей помощи. Во время работы конференции первый заместитель председателя российского правительства Геннадий Бурбулис выразил признательность за предоставленную гуманитарную помощь, но попросил еще больше. Имелось в виду как минимум 6 млрд. долл. для финансирования импорта, оплачиваемого в твердой валюте, 7 млрд. для создания стабилизационного фонда на период достижения конвертируемости национальной валюты и еще 6 млрд. для чрезвычайных закупок продовольствия и медикаментов. Он также просил об отсрочке выплаты процентов по внешнему долгу на 1992 год.
В конце января руководитель администрации Ельцина Юрий Петров встретился с помощником госсекретаря по европейским делам Томасом Найлсом и заявил ему, что шансы российской программы реформ на успех в условиях отсутствия реальной помощи оцениваются как пятьдесят на пятьдесят. «Время риторики прошло, — заявил Петров. — Гуманитарная помощь нас не спасет. Русские должны увидеть улучшение их жизни завтра, а не в 1995 году. Мы на грани обвала». Но за день до этого госсекретарь Бейкер, встречаясь с министром иностранных дел Андреем Козыревым, заявил, что даже запланированный «воздушный мост» — не такое простое дело «в период экономического спада и в год выборов». Он также предупредил, что продолжение поставок вооружений Ирану и Ливии отрицательно скажется на поддержке программ помощи американской общественностью{212}.
В Кэмп-Дэвиде президент Ельцин тоже высказал угрозу: если его правительство потерпит неудачу, «холодная война» и гонка вооружений возобновятся, и «снова это будет тот же самый режим, от которого мы только что избавились». Американцы информировали своих союзников, что в ходе этих встреч Ельцин попросил увеличить поставки продовольствия, но «не высказывал просьб о более широкой экономической помощи». Пресса, однако, сообщала, что Ельцин был так расстроен, что ему не удалось получить в Кэмп-Дэвиде конкретной помощи, что когда он оказался в Канаде, то пожаловался на страны, которые «говорят и говорят», но не реагируют на просьбы России о помощи{213}.
Администрацию действительно надо было подталкивать, поскольку в целом она занимала позицию, которую лучше всего выразил в феврале 1992 года Малфорд. В ответ на российские просьбы он заявил: «Никто не собирается — а я говорю за всю «семерку» — завтра же утром сесть и выписать чек на 12 млрд. долл.»{214}. Точно так же как команда Буша старалась избежать вмешательства в процесс политических преобразований в России, она хотела избежать втягивания Америки в процесс происходивших в России экономических преобразований.
Однако политическое давление ощущалось по двум направлениям. Одним источником такого давления был губернатор штата Арканзас и кандидат от Демократической партии на пост президента США Билл Клинтон, который назначил на 1 апреля, непосредственно перед первичными выборами в штате Нью-Йорк, свое важное выступление по вопросам внешней политики. Большую часть своей кампании кандидат Клинтон посвятил внутренним проблемам Америки, косвенно критикуя Буша за чрезмерно большие расходы в сфере внешней политики в ущерб внутренним проблемам американского общества. «Глупец, все дело в экономике» — таков был главный боевой клич кампании Клинтона. Однако под влиянием Института прогрессивной политики (аналитического центра Демократической партии, связанного с Советом демократического лидерства, который Клинтон возглавлял до выдвижения своей кандидатуры) команда Клинтона разработала внешнеполитическую программу, содержавшую призыв к увеличению и ускорению помощи российским реформам.