— Эй? — позвал я.
Из магазина вышла пожилая женщина. Миссис Кэмпбелл, владелица. Она напомнила мне Зию в молодости, и волна тоски по дому осела а душе как камень.
— Мистер Дракос, — сказала она на своем густом шотландском наречии. — Не ожидала вас здесь увидеть.
Все считали меня Ником Дракосом, греческим писателем, который нуждался в уединение и тишине для работы над следующим романом.
— Я решил сегодня ненадолго отлучиться.
— Это хорошо. Такому молодому парню, как вы, нужны физические упражнения. Скоро закончите вашу книга?
— Трудно сказать. Я не очень быстро пишу, — вернее, даже медленно. Я не знаю ничего о том, как написать роман.
— Самое главное закончите. Что будете пить?
— Кампари и содовую.
— Конечно, — она начала суетиться за барной стойкой.
Глубокий мужской голос сказал что-то на гэльском языке, садясь на табурет рядом со мной. Миссис Кэмпбелл улыбнулась ему и кивнула, ответив на том же языке.
Я ожидал увидеть местного жителя, сидящего рядом со мной, но кого я не ожидал найти, так это Алессандро Риччи.
Матерь божья!
Я соскочил с табурета и настороженно посмотрел на него готовый к бою.
— Che cazzo? (Какого хрена?) — рявкнул я. — Что ты здесь делаешь?
Вместо того чтобы встать, он повернулся на табурете лицом ко мне и оперся рукой о стойку. По-итальянски он продолжил:
— То же, что и ты. Покупаю выпивку.
Он собирался убить меня здесь? В этом пабе, на глазах у свидетеля?
—Я знаю, кто ты, Риччи.
Он, похоже, не удивился.
— Я предполагал. Иначе ты бы не исчез с Санторини.
— Знаю также, почему ты следишь за мной.
— Опять же, я предполагал.
Миссис Кэмпбелл поставила два напитка на барную стойку. Риччи протянул ей крупную купюру и заговорил с ней по-гэльски. Конечно, этот stronzo (ублюдок) говорил по-гэльски.
Я стоял совершенно неподвижно, думая, смогу ли я пройти мимо него и выбраться через дверь. Как, черт возьми, он нашел меня? Он не был человеком, который мог бы слиться с толпой, особенно здесь. Риччи был большим, устрашающим и красивым. Он привлек бы внимание в любом месте.
Миссис Кэмпбелл ушла, оставив нас наедине. Это был момент. Или я, или он. Я угрожающе шагнул в его сторону.
— Сядь, — тихо сказал он. — Я не собираюсь убивать тебя прямо сейчас.
Прямо сейчас. Так он играл со мной? Следил за мной, отсосал мне и наблюдал за мной.
— Мне пох*й, чего ты хочешь. Мы закончим это здесь.
— Ты этого хочешь? Сдохнуть в дыре у черта на куличках? — вздохнув, Риччи потянулся за спину и достал пистолет из-за пояса джинсов, положил его на стойку.
— Да пошел ты.
— Сядь, — Риччи пнул мой пустой табурет. — Я обещаю, что сегодня ты не умрешь.
— Обещания от такого человека, как ты, преданного только тому, кто ему платит, для меня ничего не значит.
Подняв пистолет, он вынул магазин и передернул затвор, извлекая патрон из патронника. Все произошло в мгновение ока. Он выложил все части на стойку.
— Вот. Теперь, блядь, сядь.
Если бы он собирался застрелить меня, я бы уже лежал в луже крови. Хотя мне не нравилась его наглая демонстрация, но я уважал ее.
Я осторожно подошел к табурету и сел. Взяв свой коктейль, сделал два длинных глотка. Знакомый вкус напомнил мне о доме, и на душе стало тоскливо.
— Что тебе нужно? — огрызнулся я.
— Думал, ты будешь умолять сохранить тебе жизнь, — он отпил из своего бокала.
— Я никогда не умоляю.
— И видимо, не отвечаешь взаимностью на минет.
— Я не знал, что ты этого хочешь, — мне не хотелось думать о той ночи.
— Думаешь, мне не понравится, если такой красавчик, наследник крупнейшей мафиозной империи в Европе, сделает мне минет? Ma dai. (Да ладно.)
Не имело значения, чего он хотел. Я не был больше наследником империи Раваццани. Причем уже давно.
— Жаль, что так вышло.
— Да, жаль для меня, — он потягивал свой коктейль.
Теперь мы обсуждали минет?
— Кто нанял тебя убить меня?
— Каким бы я был человеком, если бы раскрыл своих клиентов?
— Я могу предложить тебе больше, чем они тебе платят.
— Думаешь дело в деньгах?
Разве нет?
— Это, наверное, Ла Провинция. Они хотят моей смерти, потому что я гей и ушел от них — это был совет лидеров Ндрангеты. Мой отец член клана, и, хотя он клялся, что другие доны не преследуют меня, я в это не верил.
Риччи ничего не сказал, просто уставился на бар, беря очередной бокал.
Я не мог не спросить:
— Как долго ты находишься на этом острове?
— Четыре дня.