На экране появилось имя Фрэнки.
Я хотел не отвечать, но, возможно, она сможет образумить меня, поскольку я явно потерял рассудок
— Pronto.
— Ну? — ее голос был задыхающимся, взволнованным. — Как дела в Шотландии?
Теперь, когда я больше не был в бегах, мы с Фрэнки разговаривали каждый день. Зачастую не один раз на дню. Поэтому она знала о моих планах противостоять Алессио по поводу денег.
— Я в Шотландии, и дела все еще идут.
— Что это значит «все еще идут»? Ты сейчас с ним?
— Думаешь, я бы ответил, если бы он был здесь?
— Тогда расскажи мне, что произошло.
Пока я заканчивал месить тесто, вкратце рассказал ей о событиях, произошедших с момента моего прибытия в Канну.
— Он ушел искать вино, а я готовлю спагетти на ужин, как...
— Как влюблённый мужчина?
— Stai zitto! — огрызнулся я, велев ей заткнуться. — Я хотел сказать «как идиот».
— Прекрати. Зия тебя поднатаскала в готовке. Это мило, что ты любишь кормить людей. Как он выглядит?
— Я не обратил внимания, — после чего я закатил глаза, хотя она не могла меня видеть.
— Ой, хватит врать. Ты наверняка всего его оглядел, заценил каждый сантиметр этого высокого темного парня, когда впервые увидел его сегодня, — засмеялась она.
Да верно, но я никогда бы не признался в этом.
— Он похудел.
— Именно поэтому ты его кормишь. Боже, ты такой милашка.
— Я вешаю трубку.
— Не смей! Кстати, я сказала твоему отцу, куда ты собираешься.
О, черт.
— Зачем? Ради всего святого, Фрэнки...
— Ты не отвечал на его звонки. Он позвонил Бенито, тот соврал и сказал, что у тебя грипп и ты не можешь взять трубку. Фаусто не поверил, и я рассказала все начистоту. Прости, Джулио.
— Черт возьми, matrigna, — я бросил взгляд на телефон.
— Я знаю, знаю. Клянусь, я не все ему рассказываю. Но ненавижу, когда он волнуется и у него появляется морщинка между бровями. Потом он ходит и дуется. Обычно мне приходится отвлекать его сексом, но из-за беременности...
— Basta! — меньше всего я хотел слышать о ее сексуальной жизни с моим отцом. — Что он сказал о моем приезде к Алессио.
— Ничего.
Это плохо. Моему отцу было что сказать почти по каждому вопросу, особенно когда это касалось меня.
— Ничего?
— Он просил передать, чтобы ты позвонил ему, когда вернешься в Малагу.
Странно.
— Он не злился из-за Алессио?
— Я же сказала тебе, он будет уважать любое твое решение. Это твоя жизнь, и он знает, что вина за стрельбу лежит на Энцо, а не Алессио.
— Он действительно это сказал? — я не был так уверен. Но Фаусто редко говорил то, что не имел в виду.
— Не так многословно, — подстраховалась она. — В любом случае, мы оба просто хотим, чтобы ты был счастлив. И я хочу, чтобы ты почаще навещал нас.
— Это я могу сделать, matrigna. Обещаю.
— Ti voglio bene, Джи. Будь счастлив. И прости его.
Покачав головой, я сказал:
— Ti voglio bene. Я позвоню тебе позже.
— Буду ждать. Я умираю от желания узнать, что произойдет.
Я тоже. Мы разъединились, и я вернулся к приготовлению пасты и соуса. На плите закипела вода и я посолил ее. Тесто было готово к разделке, я нарезал лапшу и дал ей отстояться. Затем высыпал анчоусы и специи в кастрюлю с маслом и поставил вариться на медленном огне.
Я услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Тяжелые ботинки стучали по полу. Он уже вернулся?
Он вошел на кухню, держа в каждой руке по бутылке вина. Его лицо раскраснелось. Когда он поставил вино на остров, я спросил:
— Ты что бежал всю дорогу туда и обратно?
— Конечно, — он сказал, что в этом нет ничего особенного. — Ты хотел вина, так что...
— Налей нам два бокала, — не хотел, чтобы он видел, как я доволен, поэтому достал из ящика открывалку и бросил ее ему.
— О! — он порылся в кармане и протянул мне головку чеснока. — От миссис Кэмпбелл. Она передает привет.
— Как раз вовремя, — используя цедру, я добавил два зубчика чеснока в соус с анчоусами. Зия считала, что это лучший способ добавить нотку чеснока в блюдо. Затем положил готовую лапшу, потом лимонную цедру. Я бросил все вместе, а затем украсил блюдо цедрой и пармезаном.
Алессио разлил вино в два бокала и ждал. Я сел на табурет рядом с ним, и мы начали есть.
— È delizioso, principe, (Очень вкусно, принц.) — сказал Алессио после большого укуса. — Grazie.
Я поднял свой бокал, выпил вино и смотрел, как он ест. На самом деле я не был голоден, а он выглядел проголодавшимся. Как долго он сегодня рубил дрова? Его руки были похожи на фарш.
— Ты не ешь? — когда он закончил, он посмотрел на мою тарелку.