У Максима начала болеть голова от выпитого, он устал от своего длинного монолога, но ему хотелось подвести итог беседе.
– Это хорошо, что у тебя такой живой и ироничный ум, так, наверное, интересней идти по жизни, – сказал Максим. – Рассуждая о наказании, я не про тебя в отдельности говорил, а про всех нас, кто так или иначе втянут в игру под названием «бери от жизни все…» Не согласна?… По-твоему, я попросту затерялся, юродствую и хандрю?
– Есть немного! Рассказы по поводу тленности земных благ я уже слышала. На это всегда говорила: «Не учите жить морально – помогите материально!» Свою теперешнюю жизнь особым грехопадением я не считаю. Я никому плохого не сделала, кроме как себе. Ни в чью личную жизнь я не лезу – она посмотрела на Максима. – Поэтому я думаю, что со временем буду достойна лучшей участи.
– Ты знаешь полностью счастливых людей?
– Полностью счастливые сидят в сумасшедшем доме. Я знаю людей, которые довольны собой и своей жизнью.
– Кто это – золушки, которые после долгих и гнусных мытарств вышли замуж за богатеев и даже умудрились выйти по любви? Теперь у них идиллия – их любят, они любят, рождаются дети, достаток, куча нянь?
– Таких тоже знаю… и знаю, что вы мне дальше скажете… что таких меньшинство – процентов пять от общей массы. Также знаю о высоком проценте самоубийств в нашей среде. Знаю, что многие становятся наркоманками или пьяницами, что чуть ли не каждая вторая не может иметь детей!.. Ну, что еще осталось? Да… самое главное – в этом бизнесе год летит за три, а зачастую и за пять – старость надвигается с ужасающей быстротой!
– Ты откуда такая взялась?
– Не из академии, из стриптиза. За несколько лет я увидела столько, сколько другие не увидят и за всю жизнь!
– Как-то по телевизору показывали пятидесятивосьмилетнюю проститутку – это очень печальное зрелище. Преклонных лет жрица любви имела почти сорокалетний стаж работы. Несмотря на отвратительную, затасканную дряхлость, чувствовалось, что в молодости она была хороша собой. Сейчас ее удел смешить на сцене безобразными выступлениями посетителей затрапезных ночных клубов, изображая оргазм носорога, бегемота, гориллы. Ей трудно, практически невозможно находить клиентов, мужчины шарахаются от нее, как от мерзкого существа. Она бродит возле клубов, ресторанов, пытаясь соблазнить таксистов, но в ответ слышит лишь грубую, пошлую брань. Родные давно отказались от этой женщины, для них она исчадие ада, позор. На мой взгляд, ее судьба – самое страшное, что может случиться с женщиной. Сейчас подобных старух-проституток единицы, потому что раньше общество было иным, проституции как таковой не существовало. Что будет, когда преклонных лет достигнет сегодняшнее поколение? Ведь сейчас только в одной Москве тысячи женщин продают себя. Сколько их стоит на трассах, сколько трудится в квартирах-борделях. Весь интернет забит рекламой интимуслуг. Заниматься проституцией в той или иной форме для женщины в Москве стало нормой. Вип-сутенеров показывают по телевизору, они рекламируют свой бизнес на всю страну. И девушки всё едут и едут в Москву! Работает гигантская, чудовищная мясорубка!
– А кто сформировал на них спрос?!
– Ты права! Сформировали такие развратники как я!
– Которые после платного сеанса могут поговорить о морали.
– И одновременно с этим сулим молоденьким девчонкам иллюзорное сытое счастье взамен серой голодной жизни в провинции. Это мы даём надежду попасть в разряд обладательниц машин, шуб и прочего. Хотя, как я говорил, само обладание этой бутафорией совершенно не приближает человека к счастью. Бедная девчонка завидует разодетой моднице, вовсе не подозревая, что та может быть гораздо несчастней ее. Те пять процентов довольных жизнью, о которых ты говорила, тоже условны. Просто их время еще не пришло. Ни факт, что муж не бросит, не заболеют дети или не настигнет иное горе и жизнь полетит под откос. За всё рано или поздно приходится платить!
– А ты платишь?
– Конечно.
Посмотрев в глаза девушке, Максим увидел в них явные угрюмость, безразличие и даже некую враждебность, и понял, что они видятся первый и последний раз.