Платина никак не мог взять в толк, что означают слова Ардо «такие, как я». Судя по всему, и Агата пребывала в недоумении, потому что в разговоре возникла пауза минут на пять, на протяжении которой выражение лица девушки постоянно менялось. Наконец она повернулась к Платине и ошарашенно потерла виски.
— Интересная картинка. Прикинь, они здесь делятся на «людей» и «нелюдей». Знаешь, по какому принципу? «Нелюди» умеют лгать. Точнее не лгать, а скрывать свои мысли и чувства. Тут есть такой термин, «абахо», запах… души, что ли… У «нелюдей» он почти не ощущается. Так вот, Ардо — «нелюдь». И только «нелюдю» — после соответствующей подготовки — «мудрый старик» может перед смертью передать свое сознание. И как тебе?
Варфоломей помотал головой, словно стараясь получше утрясти в ней полученную информацию.
— Ты хочешь сказать… — начал он, но Агата его перебила.
— Я хочу сказать — точнее, Ардо хочет, — что эти дедушки помнят отлет с материнской планеты. Я тут прикинула… получается что-то около полутора тысяч лет. Учитель Ардо готовил парнишку для своего перерождения, а потом решил, что достаточно пожил на белом свете. Вот только шар-ларраха такая постановка вопроса не устраивает от слова «совсем». Его подчиненные отлавливают сейчас «нелюдей» для того, чтобы заставить стариков взяться за дело и довести до ума работу планетарной обороны. Дескать, хрен вам, а не перерождение, пока не сделаете, как мне надо. Уж почему он решил, что они в состоянии разобраться с пирамидами, просто не хотят — не мне судить. Тех «нелюдей», которые готовы сотрудничать, всего лишь вежливо препровождают в соответствующее место, а тех, кто не готов… вот Ардо не готов, результат ты видел.
Платина поднялся на ноги и прошелся по медблоку. На ходу ему, как правило, лучше думалось. Правда, сейчас в голове царил полный бардак, но он чувствовал, что должен хотя бы постараться. Вдруг пилота осенило, и он застыл на полушаге.
— Агать, а ведь теперь понятно…
— Что тебе понятно?
— Почему те, другие рекны, решили не иметь никаких дел с человечеством. Если умение лгать или просто скрывать свои чувства, по их представлениям, делает человека нелюдем, то…
— Да уж, — скривилась девушка, — могу себе представить шок, который бедняги испытали в околоземном пространстве.
— Вот только почему они сразу не смылись, когда повстречались с крейсером? Сначала-то на контакт вояки вышли.
— Вот потому и не смылись, что встретили вояк. И не просто вояк, а действующих, кабинетных там не было. Эта публика, прямая, как угол в девяносто градусов, реакцию отторжения вызвать не могла по определению. Воины — они воины и есть. А вот когда рекны столкнулись с политиками и дипломатами…
— А чего ж он тогда от меня удрать пытался?
— Да испугался просто, наверное. Потом, ты ж агрессивный в тот момент был, как бешеный кот.
За обсуждением люди забыли о присутствии рекна, и Агата даже вздрогнула, когда ее руки коснулась ладонь Ардо.
— Вы… видеть… родичей нас?.. — медленно произнес он.
— Мы не видели, — честно ответила девушка. — Сами — не видели. Только в записи. Они прилетали к Земле, нашей планете-матери, а мы с Платиной родились в других мирах. Эти миры населены выходцами с Земли, но они — не Земля. Впрочем, моей родины, Волги, больше нет. Или есть, но землянам она уже не принадлежит.
— А принадлежит кому? — Ардо не вполне правильно выстроил фразу, но Агата его поняла.
— Тем существам, для войны с которыми ваш шар-ларрах хочет использовать пирамиды. Они — наши враги.
Рекн молча кивнул — он легко и в целом правильно перенял у новых знакомых язык жестов — и снова к чему-то прислушался.
— Учитель видеть вас хочет, ждать будет. Я отведу, — сказал он наконец.
Еще некоторое время ушло на выяснение, каким образом Ардо связывается со своим учителем — ментальным, естественно, — и втолковывание рекну, почему люди не могут пойти с ним прямо сейчас. Впрочем, последний пункт занял всего несколько минут. Ожидание возвращения «старшего в стае» — так или примерно так переводился рекновский термин «ракто» — было, с точки зрения Ардо (и его учителя), причиной вполне уважительной.