Внезапно «стол» дрогнул и исказился, расплываясь пестротой цветов, похожих на перепутавшиеся нити споровых паука-шелкопряда. Он стал гигантским полотном шириной во всю галактику, гобеленом, вытканным так сложно и запутанно, что от взгляда на него слезились глаза. Великолепный образчик искусства, невыразимой красоты, невообразимого…
Но постойте. Да, тут было совершенство, но также тут было и кое-что ещё. Она почувствовала в узоре изъяны; крошечные, почти неразличимые дефекты, разбросанные по неизмеримому простору. Все выглядело так, будто кто-то, не автор этого произведения, вплел в него собственные узоры. Кайли интуитивно знала, что эти крошечные ошибки зачем-то нужны, что это швы в ткани мироздания — неприятные, но, тем не менее, необходимые. Без них полотно не было бы цельным.
Ведь идеал — недостижим.
Она потянулась разумом к одному из тех крошечных грубых стежков, увидела, как он растёт и меняется, его становится можно прочитать, словно…
То, что открывалось ей, было не словами или образами, не запахами, не вкусами, звуками или прикосновениями. Вместо них был удивительный сплав всего, а также чувства, которых не имеют создания из плоти…
В этот момент девушка, сама бывшая частью великого узора, поняла изъяны в этом полотне…
Галактика в опасности.
Стежки — лишь верхушки айсбергов, таящие под собой великие беды и несчастья. Все, как и говорила Эйла.
На крошечный отрезок времени, на какое-то мгновение ока, она знала больше, знала, как, кто, где и когда сделал это — но это чувство исчезло, сметённое вихрем энергии, которой она не могла управлять. Она не могла вспомнить подробности.
Кайли попыталась снова потянуться за ними, понимая, насколько это важно. Но что-то преградило ей дорогу…
Внезапно она поняла, что барахтается, словно подхваченная яростной бурной рекой. Она беспомощно металась в ней, словно унесённый потоком прутик — по его воле, а не по своей.
«Всё дело в изъянах», — подумала она. Она увидела один из них, потянулась к нему, но у неё не было ни силы, ни умения, ничего, что нужно, чтобы правильно управлять событиями. И теперь своей попыткой она как-то нарушила течение Силы. Она потеряла опору, то чувство твёрдой земли под ногами, которое давало ей спокойствие. Сейчас её захлестнуло смятение и её несет по течению…
Нет. У неё есть могущество. Огромное могущество. Она воспользуется им!
Она попыталась остановиться, но схватиться было не за что, не было ничего прочного, до чего она могла бы дотянуться. Её подхватил поток, буря, лавина, которые кружили и дезориентировали её. Глубоко внутри она знала, что отчаянно подыскивает метафоры для того, что невозможно описать, ищет какие-то мысленные аналогии, которые позволят ей отделить себя от хаоса. Она сражалась за спокойствие, дралась за то, чтобы сосредоточиться, но ничего не добилась. Казалось, это вливается в её глотку, словно поток, угрожая утопить; словно буря, это несло её во всех направлениях, выдавливая само дыхание из легких; словно лавина, это угрожало сломать её. Это было всем этим вместе — и одновременно ничем из этого не было.
Потом ей показалось, что кто-то заговорил тихим, знакомым голосом, источник которого она не могла определить.
«Отпусти её, — сказал он. — Не сражайся. Сделай вдох и нырни».
«Нет! Я могу её контролировать, могу использовать, направлять…
«Иначе ты умрёшь».
Кайли чувствовала заботу и участие в этом голосе, и где-то в глубине души знала, что тот прав. Она сделала вдох, расслабилась в могучем течении — и узнала говорившего.
Джедай-целитель обнаружила, что сидит на кровати, моргая, словно она только что очнулась от глубокого сна. Ей не требовалось глядеть на хронометр, чтобы узнать, сколько прошло времени. Она вышла из душевой в полдень. Сейчас она сидела в темноте.
Она встала, подошла к окну, протёрла его и выглянула наружу. Слабого свечения осветительных приборов было недостаточно, чтобы скрыть звёзды в чистом ночном небе над головой. Созвездия прошли своё ночное путешествие наполовину, было около полуночи. Она… уходила… на двенадцать часов как минимум.
Уходила в место, где она никогда не была. Где, подозревала она, мало кто побывал. Если побывал вообще.
Кайли отвернулась от окна. Она чувствовала себя свежей, словно хорошо выспалась, и не испытывала ни голода, ни жажды. Она улыбнулась. Память об ощущениях всё ещё была яркой, она отпечаталась в её разуме в великолепии света, звуков, запахов, вкусов и прикосновений…
Именно такой может быть связь с Силой. Именно такой она должна быть всегда…
Девушка с трепетом поняла, что впервые позволила Темной стороне поучаствовать в своей жизни. Прикоснуться к самой своей сути.
Она нахмурилась, чувствуя крохотную занозу в памяти. Изъян. Надвигающаяся на галактику катастрофа. По сравнению с космическим величием того, что она только что испытала, это было ничем, незаметной мелочью перед громадой целого; но всё же он существовал — как и прочие бессчётные изъяны. И хотя она знала, что в целом они необходимы, и полностью их не устранить — в некоторых случаях отдельные прорехи в ткани мироздания можно и должно залатать.
Ей это показали по веской причине — это она знала. Так же, как знала, что должна что-то предпринять.
Девушка почувствовала, как по щекам полились слезы.
Неужели сама Сила хочет, чтобы она приняла в себя учение Темной стороны, смешав его со своим непорочным Светом? Во что же она тогда превратится?
И вместе с тем, девушка услышала шепот в своей голове.
«Но, ведь Тьма позволила тебе увидеть изъяны. Предугадать опасности…»
Все так.
Многие джедаи испытывали видения Силы. Только не Кайли.
Ее дар был безмерно однобоким — кроме целительства и посредственного владения телекинезом и предвидением, она больше ничего не умела. Даже световой меч она носила лишь как дань традиции.
Вокара Че говорила о том, что большинство целителей слабы в других дисциплинах. И это утешало ее.
Но сейчас… Девушка испытала могущество, которое не поддавалось описанию. Разве может с ней сравниться хоть кто-то из джедаев?
«И раз ты стала сильнее, то почему бы не продолжить? Ты знаешь, кто может открыть границы твоего восприятия».
Кайли, на мгновение призадумавшись, пришла к выводу, что шепот прав. Набросив поверх нижнего белья свой костюм, она активировала голокомм.
— Эйла? Нам нужно поговорить.
***
Попивая виски, Мара с интересом наблюдала за происходящим на сцене.
Кантина, пользующаяся бешеной популярностью на Кристофсисе, открылась буквально несколько недель назад. Но именно сегодня заведение оказалось переполнено посетителями. Как-никак, выходные. И львиная доля как незанятых на службе офицеров, так и местных жителей, не пропустили возможность оценить просторное заведение с его ярким, не похожим на все, что они видели ранее, колоритом.
Нет, меню и ассортимент напитков в баре здесь мало чем отличался от лучших ресторанов Корусанта — в период своей учебы в академии, Кросс довелось побывать в парочке таких. Благо, тогда она крутила роман с сыном сенатора.
Признаться, репертуар музыкальной группы, восстанавливающей силы после очередной песни, тоже был не слишком свеж — как и в большинстве подобных заведений по всей галактике.
«Поддатый эвок» привлекал публику своей концертной программой. Апофеоз которой как раз приходился на выходные.
— А сейчас, дамы и господа, — на сцене появился ведущий вечера, улыбчивый твилек в изысканной одежде. — На сцене появится наш стендап-комик, Лана Бриз, давайте ей поаплодируем.
Зал разразился рукоплесканием.
Мара, бросив взгляд на соседку по столику, равнодушно потянула напиток через соломинку.
— Это действительно должно быть смешно? — устало поинтересовалась она.
— Поверь, — улыбнулась Сири. — Я сюда прихожу уже третий раз — пока что осталась довольна.