Ненависть.
Он не боялся. Его страхи остались в прошлом. Каждый из них уничтожен и ветер времен не оставил даже надписей на могильном камне.
Он не был зол. У него просто не было права на такую мелочную роскошь, как испытывать негатив к кому-либо. Даже к Дарту Сидиусу.
Он не испытывал приступов паники. Само это понятие уже ровным счетом ничего не значило.
И ненависти он тоже не испытывал. Не знал почему, но эта эмоция бежала от него как разумный от больного ракгульской чумой.
Тьма не имела власти над ним.
Но и он не мог поработить ее.
Ваапад связал его и Сидиуса смертельными объятиями. Они оба превратились в неудержимые стихии, захлестнувшие весь кабинет, каждый его кубический сантиметр. Когда эта дуэль началась, в помещении не было ни единого целого предмета интерьера. Все было уничтожено до того, как Мейс Винду замкнул контакты в рукояти своего светового меча.
На поле битвы оставались лишь клочки тканей, обезображенные куски мебели, обломки статуй.
Все это испарилось в ходе противостояния.
Но все равно существовал только круговорот смерти, бесконечная петля, ни та ни другая сторона не была ранена и даже не слишком запыхалась. Противники были равны друг другу по силам и навыкам. Там, где Сидиус пытался продавить его своей техникой, Винду отвечал собственным изяществом. Владей они одним и тем же стилем, нашлись бы способы одному нанести смертельный укол другому.
Но, Ваапад — это не Джуйо.
Ваапад — это стихия. Противостояние которой вынуждало Палпатина переливаться из стиля в стиль, смешивать комбинации и связки, нарушать неписанные законы фехтования на световых мечах.
Тупик.
Так могло продолжаться вечно, если бы ваапад был единственным даром Мейса Винду.
Сейчас он смотрел на сражение словно со стороны. Он мог позволить себе эту роскошь, потому как переломный момент в сражении уже наступил.
Он просчитал Палпатина. Он видел все, на что тот способен.
Он знал каждый вариант его способа отразить любую атаку Винду.
Потому как в отличие от Ваапада, Джуйо, опирающийся на предыдущие Шесть Форм фехтования, конечен. Он богат своими приемами, потому что вбирает в себя лучшее из того, что могут дать другие. Он сплетает это в уникальный узор смерти, опасный для любого другого одаренного.
Ваапад же… Это само отражение Мейса Винду. Нет двух одинаковых штормов. Каждый из катаклизмов ужасен по-своему.
Так и Мейс Винду — он не связывает себя заученными приемами, стойками, выпадами. Он делает то, что чувствует верным.
Клинок его вращался, встречался с оружием врага и шипел, разбрасывая вокруг искры. Его ноги двигались так, как этого требовала ситуация. Ни на миллиметр в сторону от идеального баланса.
Разум магистра скользил вдоль петли чужой мощи, отслеживая ее бездонный источник.
Нащупывая уязвимую точку.
Уникальный дар коруна — видеть слабости этого мира. Его изъяны и шероховатости.
Он пользовался им в отношении канцлера и ранее. Он видел в Палпатине уязвимую точку небывалого размера, но считал, что это лишь подтверждает тот факт, что без конкретно этого канцлера Республика развалится на куски.
И, к своему собственному удивлению, он его нашел быстрее, чем мог даже вообразить.
Уязвимая точка Дарта Сидиуса стояла в дверном проеме его рабочего кабинета.
Не было нужды прекращать сражение, чтобы опознать в этом клубке злобы и ярости, страха и безумия Энакина Скайуокера.
Явился Избранный.
И он не на стороне Добра.
Все, как и предсказывал Доуган.
Мейс отбил клинок Скайоукера, выпад которого не отличался ни изяществом Сидиуса, ни малейшей доли грации. Тупое животное, которое может лишь задавить противника своим яростным напором, который Мейс Винду с легкостью парировал.
Сидиус обрадовался подкреплению в виде своего нового ученика. Сит попытался усилить свой напор на джедая, но слишком поздно.
Мейс Винду обратил свой дар против Энакина Скайуокера.
Аметистовый клинок проломил оборону Избранного, словно той не существовало вовсе. Синий световой меч, принесший смерть тысячам врагов, оказался лишь жалким детским прутиком, сорванным в ближайшей роще, против остро отточенного боевого клинка профессионального военного.
Оружие Скайуокера распалось на две части.
Мейс Винду, черпая Силу из Светлой и Темной стороны, отбросил Дарта Сидиуса на стену кабинета канцлера, размазав того тонким слоем, чтобы не мешался под ногами.
А затем настал черед Избранного.
Энакин, оказавшись лицом к лицу со своей погибелью, прыгнул, стараясь проскользнуть мимо магистра джедая и оказаться рядом с обескураженным силой удара Палпатином, чтобы завладеть оброненным оружием сита, но Мейс Винду оказался быстрее.
Словно водоворот смерти он обрушился на тело надежды всего Ордена джедаев, прерывая его прыжок плавными движениями своего светового меча. И в этот момент руку магистра, сжимающую смертоносное оружие, вела сама Сила. Обе ее стороны в чистейшем ее проявлении.
То, что прежде было Энакином Скайуокером, с криками боли и отчаяния рухнуло на пол.
Мейс Винду шагнул ближе к обезображенному существу, обряженному в подпаленную джедайскую одежду черного цвета. Открытые участки тела Энакина были обожжены до мяса и представляли из себя сплошную рану, кое как затянутую тонкой корочкой грязного серо-зеленого цвета.
Перед ним лежало тело без нижних конечностей, прекративших свое существование в тот самый момент, когда аметистовый клинок отсек их в районе таза, лишая ситово отродье возможности когда-либо продолжить свой род или испражняться привычным способом.
Правая рука, отсеченная у самого плечевого сустава, небрежно лежала рядом с ногами, словно Сила имела чувство юмора и прилежность усердной горничной, прибравшей мусор в одну кучу.
Обрубок человека источал боль и отчаяние, но упорно двигался вперед, используя для этого свою левую, единственную уцелевшую руку.
Магистр Винду не собирался разводить политесов.
Он прижал Избранного Силой к полу, перехватил клинок чтобы прекратить существование калеки одним точным вертикальным ударом.
— НЕЕЕЕТ! — крик сита казался похожим на вой. Мейс совершил два дела одновременно — поднял голову, посмотрев на взлетевшего на ноги Палпатина. И опустил свое оружие вниз, понимая, что не сможет избежать летящих ему навстречу Молний Силы.
Мейс не почувствовал, достиг ли его клинок цели. Ибо в следующую же секунду он оказался отброшен назад, к роскошному изогнутому транспаристиловому окну, покрытому миллионами трещин.
Палпатин выпускал в него потоки своей ненависти, не разбирая целей.
Он не обратил внимания, что проломил хрупкую защиту, отделяющую его покои от внешней среды.
Он не заметил, что в полете магистр Винду, испытывая нечеловеческую боль, все же смог, несмотря на дичайшую усталость, соскользнуть назад в ваапад и отразить разряды чистой ослепительной энергии, стоя на краю карниза, за которым открывалась смертельно опасная высота.
Оттого, что ваапад — не просто фехтовальная техника. У него много особенностей, но еще одну Мейс Винду открыл сегодня вечером.
Ваапад позволял ему становиться проводником для Темной стороны, не затрагивая самого джедая. Балансирование в пограничном пространстве между Светом и Тьмой превращало Винду в идеальный сверхпроводник, через который он впитывал мощь Дарта Сидиуса и отражал ее назад к источнику.
Палпатин пошатнулся, когда собственное оружие настигло его. Но сит, словно наслаждаясь болью, лишь хохотал как лишенный чувства самосохранения разумный, а потоки Молний Силы с кончиков его пальцев только усилились.
Он подкармливал энергию болью.
И сделал шаг навстречу магистру, оставляя израненное обезображенное тело Избранного под своей защитой.
— Ты проиграл, джедай, — произнес канцлер; перекрывая вой потока, соединяющего его ладони с клинком Винду. — Над галактикой вновь воцарится власть ситов!
Палпатин сделал шаг вперед.
Вот тогда Мейс окончательно понял, что ему не победить.
Простая случайность — он занял невыгодное для себя положение. На краю. И не мог даже пошевелиться, не рискуя умереть на месте от разрядов Палпатина, которые тот генерировал с такой частотой, что все электростанции Корусанта могли бы позавидовать.