Она была почти скромной и отстраненной, когда снова оделась. 'Который сейчас час?' - оживленно спросила она.
Я посмотрел на часы. «Несколько минут первого».
«О, Господи, ты должен отвезти меня домой». Она застегнула молнию на своих эластичных штанах и натянула свитер через голову.
«Хорошо, Золушка», - сказал я. Честно говоря, я был немного разочарован: мне не нравится такая ситуация, спасибо, мэм, даже в припаркованной машине.
Но Вероника даже не попросила сигарету. Когда я повернулся, она обеспокоенно нахмурилась, и это выражение не изменилось, пока мы не добрались до выхода, который вел к съемному дому ее отчима.
«Может, будет лучше, если ты позволишь мне уйти отсюда», - сказала она. Я не ответил; Я был немного зол на себя не меньше, чем на нее. Я просто поехал.
Рядом с высоким железным забором в стене находилось то, что можно было назвать только сторожкой. Перед ним стоял человек в шубе, и было хорошо видно его дробовик. А в стороне был припаркован Бентли.
Вероника схватила меня за руку. «Не надо, Ник ...»
«Я просто отвезу тебя домой, дорогая».
«Мне очень жаль», - пробормотала она.
Я посмотрел на нее. 'Почему?'
«Потому что я сделала это так ... так поспешно».
'А также?' - спросил я, пожав плечами.
«Понимаете, это чертова полночь».
«Нет, я этого не вижу». - Я притормозил.
«Послушайте, мои родители… я имею в виду, они меня выпустили, но сделка, которую мы заключили… ну, я должна быть дома к полуночи. Вы понимаете?'
«Я думал, тебе двадцать один». Если в моем голосе был сарказм, то потому, что я не пытался его подавить.
У нее хватило приличия посмотреть. «Что ж, это не совсем так. Мне скорее девятнадцать и ... черт возьми! Они более или менее опекают меня. Я имею в виду, они заставили того психиатра заявить, что я не совсем компетентна, понимаете? И если я не сделаю то, что они говорят, они могут снова посадить меня в тюрьму ».
'Разве?'
«Я не хотел этого говорить». Она говорила тихо. «Меня поместили в этот дом после… после отмены. Вообще не было причин. Я...
… Дверь «Бентли» со зловещим хлопком захлопнулась. Генри подошел к моей машине, как большая гора.
Вероника открыла дверь сбоку, затем наклонилась в сторону и быстро засунула язык мне в ухо. «Я позвоню тебе завтра», - прошептала она и вышла.
Я тоже собирался выйти, но Генри прислонился к моей двери, его лицо упало в открытое окно, как перезревшая луна.
«У тебя есть десять секунд, чтобы развернуться и исчезнуть», - прохрипел он.
При других обстоятельствах я бы бросился из машины и бросил ему вызов, чтобы заставить меня уйти. Но я видел, как Вероника уже покорно сидела на заднем сиденье «бентли», и часовой в меховой куртке подошел ко мне с ружьем наготове.
Думаю, я мог бы справиться с ними обоими; в каком-то смысле это моя работа. Но, похоже, не было особого смысла начинать драку из-за сумасшедшей богатой девушки, в которой, вероятно, участвовала бы и местная полиция - потому что, если бы я дрался с этими двумя, к тому времени, когда мы закончили, вероятно, были бы смертельные случаи. Генри был слишком велик, чтобы с ним справиться, не нанеся смертельных ударов, с которыми я так хорошо управлялся, и, насколько я понимаю, любой человек, который нападает на меня с дробовиком, также обречен.
Поэтому я закрыл окно до тех пор, пока этому гиганту не пришлось отступить, развернуть машину задним ходом и начать поворот. Но когда я остановился, чтобы переместиться вперед, я услышал сухой смешок, который, по-видимому, раздался с заднего сиденья Bentley. Это была не Вероника; это был явно мужской звук. А потом я услышал невнятное бормотание того же голоса, которое безошибочно закончилось словами «Ник Картер».
Мне это совсем не нравилось. В Вестбуше я не использовал свою настоящую фамилию. Я никогда этого не делаю, когда нахожусь в отпуске.