— Мне нравится, как пахнет твоя кожа, Ева. Мне нравится, как звучит твой голос, — прошептал Адам, продолжая оставаться в ней. — Мне нравится оставлять в тебе свою сперму. Я не тот, кто сближается с людьми, но ты в моём правиле исключение. В моей жизни должна быть ты и наши дети.
— Дети? — пришла в себя Ева. — На этот раз я принимаю противозачаточные, — его слова пока не будили в ней никаких нежных чувств, хотя вынужденный с ним секс как нарочно приносил удовольствие.
— Это правильно. Пока ты спишь с … зайчиком, — выделил он последнее слово. — Теперь можно возвращаться на приём.
— Ты чудовище, Пирс, — выдавила Ева, хмурясь.
— Что ж, — проговорил он, поправляя на себе одежду. — У каждого чудовища должна быть своя красавица. А ты что, наивно надеялась, что сможешь каким-то образом меня обставить? Серьёзно? — хитро улыбнулся он, нарочно дразня её.
Когда они проезжали мимо парка, где развлекались горожане, Ева тоскливо вздохнула.
— Что тебя терзает? — Адам на секунду отвлёкся от дороги.
— Ты меня терзаешь Адам и вся эта безобразная ситуация. Хотелось бы выполоскать мысли и не думать, но приходится напрягаться и выкручиваться. А ещё я бы с большим удовольствием поводила хороводы, выпила пива, съела хот-дог и постреляла в тире, потому что мне гораздо комфортнее быть среди простых людей, потому что я сама такая. Светские тусовки такие фальшивые.
— Так что же тебе мешает? — Адам свернул к обочине.
— Ты с ума сошел? — Ева не знала возмущаться ей или смеяться. — Я на каблуках и в вечернем платье и ты в прикиде на миллион баксов. Мы не впишемся в их компанию. И как же твоя маскировка? Узнают, пойдут слухи, появятся фото. Жуть! — едко добавила она с сарказмом.
— Ладно, тогда я что-нибудь придумаю, когда ты приедешь к нам. Когда кстати ты собираешься, если вообще собираешься после всего?
— Во вторник и среду, ровно через неделю, как и обещала Нику, — понуро ответила девушка. Она уже знала о чём он спросит ещё.
— Хм, два дня подряд. … Ты ведь понимаешь, что мы заснём в одной постели?
— Это называется сексуальным домогательством Адам, ты же загоняешь меня в угол! Ты не понимаешь ни по-хорошему, ни по-плохому, тебя устраивает только по-твоему! Так нельзя, я живой человек, у меня есть чувства, и я уже вот-вот сорвусь. Сплю с тобой, чтобы тебя не злить, я вру и изменяю Эджею. Ты получил что хотел, удовлетворил своё эго, теперь ты должен оставить меня в покое на тех условиях, на которых мы сошлись. Ещё раз потащишь меня в постель — я пойду в полицию!
— Т-а-а-а-к, — Адам остановил машину. В этот момент у Евы зазвонил телефон, но он отключил его, выдрав у неё его из рук. — Постараюсь не выходить за рамки и обрисовать картину ещё раз со всех сторон, — явно сдерживаясь, проговорил он с расстановкой. — Ты невероятно сообразительная, упёртая, красивая, иногда впадающая в безрассудства и всякого рода чувства девушка. Я сложный, закрытый, властный, вызывающий ощущения холода и опасности человек. Однажды мы оказались рядом и пересеклись в таком редком для меня эмоциональном моменте. Ты состояла в глупом детском браке с Эриком и все дела, но не это важно. Заметь, я тебя тогда не принуждал. Уже тогда мы стали «вместе». Это подарило нам сына. Ты упорола дурость и попалась копам с коксом. В моём случае я испытывал и испытываю к тебе не только вожделение, ты в состоянии вызвать во мне спектр всех допустимых эмоций, если конечно захочешь и сможешь выдержать такого Адама Пирса. Тогда меня взбесила твоя безответственность, я просто тебя возненавидел. Мне казалось, что запретное предписание и лишение родительских прав — это достойное наказание для тебя за то, что выбрала названого брата, а не сына. Первым моим желанием когда ты вышла — было избавиться от тебя, чтобы не бередить себя и ребёнка. Но ты ведь упёртая, я знал, что ты бросила мне вызов. Я стал наблюдать за тобой. Узнавать тебя. Ведь фактически мы не знаем друг друга. А потом я понял, что ты готова нанести удар, который по сути навредит нам обоим. Я люблю сына Ева. Я люблю его настолько, что готов полностью изменить свою жизнь, переступить через свой внутренний барьер. Ведь секс это одно, а стать одним целым, жить одними проблемами с женщиной — это для меня совсем иное, пугающее даже меня, неудобное. Но я хочу, чтобы у моего сына была полная семья, оба родителя. Я не могу допустить, чтобы он вырос таким же травмированным как и я. Ты очень трепетно относишься к нашему мальчику, он дорог тебе, ты тоже готова жертвовать ради него. И я допустил возможность, что мы можем попробовать стать семьёй. Для начала хотя бы поиграть в неё. …Моя проблема называется — синдром Аспергера. Это психоневрологическое нарушение. Я могу обходиться без секса годами, если рядом нет сопоставимой со мной по каким-то там замороченным признакам женщины. Но когда таковая появляется, когда я вижу, слышу её — я хочу её, по сумасшедшему и постоянно. Ты моя потребность, ты мой источник удовольствия, мне сложно отказаться и не тащить, как ты говоришь, тебя в постель. Да, помимо нашего ребёнка, у тебя есть своя жизнь и отношения с другим мужчиной. Я даже пытаюсь это принять, хотя меня это дико злит. На мой взгляд — Нику ты нужнее, а Эджей мальчик, который давно вырос и как-нибудь без тебя справится. Потому что для меня нет ничего важнее сына, и я не понимаю почему это не важно для тебя. А когда я злюсь Ева … я способен делать жестокие вещи. Я уничтожаю. Но не физически, а скорее морально.