— Не самый подходящий момент выяснять отношения, — отрезал Адам. — Покажем ка тебя врачу!
— Нет, это нервное, само пройдёт, — запротестовала Ева, опять подозрительно закатывая глаза. — Мне важно знать сейчас.
— Ладно — я дико зол Ева. Мне нужно успокоиться и понять чего я хочу сильнее — уничтожить тебя с твоим гонщиком или продолжать оставаться вместе, — не желая рисковать, Адам снова уложил девушку на диван.
— Значит, она должна жертвовать всем и думать о сыне постоянно, а ты в приступе ревности можешь похерить то, ради чего вы собственно и сошлись? — съязвил Эджей. — По мне так большим чудовищем остаётесь вы мистер Пирс.
Проигнорировав его слова, Адам убийственно сощурил глаза, терпеливо дожидаясь, когда Еве станет получше.
— Как ты? — уже более снисходительно поинтересовался он у неё через время, непроизвольным жестом заботы убирая ей волосы с лица. Он выказал своё беспокойство лишь на секунду, проявив частичку нежности, уступая своему истинному «я», но и Ева и Эджей всё же успели это заметить.
— Думаю, смогу идти на своих двоих. Мне гораздо легче, — прошептала она, покосившись на напряженных до крайней степени мужчин.
— Поцелуй меня Ева, — неожиданно заявил Адам, склонившись над ней. — Прямо сейчас, как ты обычно это делаешь. Хочу, чтобы он увидел, что наш сын не единственное, что нас сближает. Если убедишь его и меня — считай я тебя простил.
Зная эксцентричность Адама, Ева не могла не воспользоваться этим шансом, как бы абсурдно это не выглядело. Потянувшись к нему, извлекая из глубины своей души некое спонтанное чувство, временами будящее в ней страсть к этому невероятно сложному человеку — она вложила в поцелуй всю себя до остатка.
Со стороны это действительно выглядело так, будто он самый желанный для неё мужчина на свете. Как бы ни было больно Эджею смотреть на эту сцену — его она не убедила, будучи актёром он знал, как виртуозно можно притворяться. Только вот в этот момент она целовала не его, а Адама и удовольствие от этого поцелуя постепенно гасило злость, сорвавшегося с катушек мужа.
— Чтобы не творилось в моих мыслях, и куда бы не тянулось моё сердце, но с недавних пор я принадлежу только тебе Адам, — прошептала Ева, коротко поцеловав его ещё раз. — Ты всё ещё сердишься?
— Надо же! — фыркнул при этом Эджей. — Да вы мистер Пирс только что наглядно продемонстрировали мне мастер класс, как ломать людей! Ева, какого чёрта ты опустилась ниже плинтуса и просишь у него прощения за то, чего не делала?! Нравится быть вещью?
— А теперь скажи, что любишь меня, — скомандовал ей Адам, нарочно давая понять Эджею, что отныне он для них пустое место. — Попробуй, порази меня, — его провоцирующий взгляд скользил по её лицу, пока Ева собиралась с мыслями.
— Люблю, — тихо заговорила она, — когда ты надеваешь старые джинсы и улыбаясь, идёшь босиком по ковру в детской, пиная разбросанные игрушки. … Люблю смотреть, с каким деловым и сосредоточенным видом ты собираешься в офис и всякий раз оборачиваешься, прежде чем выйти из дома. … Люблю, как ты спросонья целуешь меня в шею и как ты пахнешь после бритья. … Люблю, когда ты корчишь гримасы, дурачась с Ником, и когда ты ерошишь его волосы перед сном. Невозможно люблю твою стойкую веру в то, что с нашим мальчиком будет всё хорошо, — всхлипнула Ева, — Я не хочу оставлять тебя Адам Пирс.
— Ох, Ева, Ева, — закусив губу, Адам несколько секунд гипнотизировал её своим опасным ледяным взглядом. — Как бы я хотел в это верить. Как бы я хотел, чтобы впредь, моя жена не допускала подобных ошибок. Дай мне обещание Ева. Только подбери правильные слова, — «ты всё ещё висишь над пропастью» говорили ей его глаза.
Еве вдруг вспомнились слова его психолога, о том, как болезненно важно для Адама порядок и послушание, и если положение их сына в сердце Адама всегда будет подчиняться исключению из его собственных правил, то её положение из-за особенностей эмоциональных привязок её мужа — всегда будет оставаться шатким. Подобрать слова было действительно важно. Поцелуев и сексуального якоря сейчас было недостаточно, нужно было зацепить ум Адама Пирса, так как именно там крылась глубинная причина его дивиантной психики.
— Обещаю приложить все свои усилия и стать такой, какой ты хочешь меня видеть. … Обещаю никогда не сомневаться в твоих словах и доверить тебе всю себя. Не покидать, не предавать и не противиться. Как говорили в древности скифские женщины «мой муж — мой бог и поводырь, дающая и карающая длань». Адам, ты ведь уже знаешь, что победил.
— Убирайтесь! Мне противно это видеть, — саднящим болью и презрением голосом, выдавил Эджей, поковыляв в дальний угол своей огромной квартиры, опираясь на трость сильнее обычного. Так и не увидев брошенный ему вслед прощальный взгляд Евы.