Цель вижу, атакую!

И Катя заметила его волнение. С раскрытой коробкой в руке она остановилась перед кроватью.

— Витек, с тобой что-то приключилось?..

— Так, ничего особенного.

— А все же?

Виктор поспешил обнять жену и крепко, слишком крепко ее поцеловал.

Катя отстранилась.

— Ты можешь сказать по-человечески?

— Могу, конечно, да что толку.

— Это как же, что толку? Жена я тебе или ие жена?

— Жена, конечно, у тебя даже квитанция на меня имеется.

Но Катя не приняла шутку.

— У тебя ЧП?

— Ну не то чтобы…

— Почему же ты не говоришь мне об этом сам? Выходит, мне все это безразлично?

— Волноваться не стоит. Не так уж все эти наши аэродромные истории важны для тебя…

Раздался стук в дверь, и Виктор подумал, что он очень кстати.

Стук повторился. Послышался густой баритон Кульчинского:

— Открывайте, Додоновы. Хватит дрыхнуть.

— Сейчас, Костька, сейчас…

Катя накинула халатик, сунула ноги в шлепанцы. Виктор открыл дверь.

Кульчинский ввалился в комнату.

— Прими поздравления, Додонов. Расти большой. Набирайся ума. И не зажимай день рождения.

— Отпразднуем, — сказала Катя, — за нами не пропадет. А ты, оказывается, торжественные даты хорошо помнишь.

— А как же, надеюсь, что по такому случаю сумеют прилично накормить несчастного холостяка.

— Поддержим твое пошатнувшееся здоровье, — сказал Виктор, обрадованный тем, что с приходом Кульчинского отсрочен неприятный разговор с женой.

— Знаешь, Катя, у Костьки изумительная память, — похвалил приятеля Додонов. — Кибернетика, счетно-решающее устройство. Он, веришь ли, в училище знал дни рождения всего курса, да еще и преподавателей. И соображал, кому какой подарок подарить. Бывало, все мучаются. Деньги вскладчину собрали, а что купить? Опять портсигар или носки… Костька сразу выдаст — и всегда в точку.

— Это что, намек? — усмехнулся Кульчинский. — Будьте покойны, подарок ждет. Пойдем, Витька, тут нужны мужчины.

Через минуту они втащили в комнату что-то круглое и тяжелое, завернутое в газеты…

— Срывай покрывала.

На полу стояла литая чугунная двухпудовая гиря.

— Вот это да, — восхитился Виктор.

— Давай, Витя, накачивай мускулы.

— Спасибо.

— А теперь — к делу. Как насчет чая, Катерина?

— Сию минуту. Я поставила.

— Как ты осваиваешься с хозяйством?

— Пусть Виктор скажет.

— Ничего, выходит… яичница отработана — первый класс.

— А то знаешь, тут еще одни молодожены имеются — техник-лейтенант на базе. Так у него жена блестяще хозяйничает.

— Что такое?

— Ты давай, Катерина, покруче чаек заваривай, а я пока посплетничаю… Да, так вот. Только молодая заявилась в городок, как сразу принялась за дело. Просмотрела мужнино имущество, носки БУ, то есть бывшие в употреблении, перештопала. И среди прочего попадаются ей портянки. Покрутила их. Не понравились — тряпка. У молодой швейная машина имеется. Села за нее и быстренько — тра та-та — портяночки подрубила. Проснулся утром наш техник, намотал портянки в темноте и бегом на стоянку. Крутится вокруг самолета, а что-то все мешает, ноги трет. Скинул сапог. Батюшки мои, портянки, как носовой платок, подрублены. Оторвал подрубленные края, снова намотал портянки…

Вечером домой пришел, увидал любимую супругу, растаял и про натертые ноги забыл. А женушка, уложив усталого мужа, снова за портянки взялась. Постирала, а утром ни свет ни заря встала — видит непорядок и опять за машинку…

— Слушай, Костька, пока тут Катя на стол соберет, пойдем покурим.

— Это можно, — согласился Кульчинский. — Давай в коридор…

2