- Антонина Петровна не «чужой человек», а моя троюродная сестра! - Проговорила наставительно женщина. - И она наверняка поможет своей племяннице!.. Ты только письмо мое к ней не потеряй! Мы, когда-то, очень дружны были в молодости!.. Правда потом жизнь нас разбросала немного… Но это ничего не значит! Теперь даже чужие будут помогать друг другу, не говоря уж о родне! Главное - не потеряй письмо!.. И адрес запиши еще раз, и запомни, как самую важную клятву! Поняла, егоза?!!
Девушка подняла на женщину полные слез глаза, и тихо проговорила:
- А ты, ма? Как папка наш? Пойдешь на фронт? Может, лучше, вместе в этот Саратов поедем, а?
- Мария!.. - Женщина подняла ладонью лицо девушки, так чтобы посмотреть в ее глаза. - Тебе шестнадцать лет, и ты уже взрослый, самостоятельный человек! Что это я слышу - девчачьи страхи?!! Как у шестилетней девочки? Так тебе не шесть лет, а уже шестнадцать! В твоем возрасте в некоторых странах на Востоке девушки уже замужем давно!.. Или может быть, ты уже успела забыть все то, чему я тебя учила всю жизнь? Забыла?
- Нет, ма… Я все помню…
- А вот я тебе напомню еще раз - ничего не бояться, не нервничать ни при каких обстоятельствах, держать свои переживания в кулаке, и всегда доводить начатое дело до конца!!! Правильно?
- Правильно… - Всхлипнула девчушка.
- А раз правильно, то твое сейчас самое главное дело - добраться до Саратова к Антонине!.. - Отрезала женщина.
- А ты пойдешь на фронт?
- Пойду, Маша… Вот сейчас твой поезд отправится, а через час и мой эшелон… Я хоть со спокойным сердцем воевать поеду…
- Но зачем тебе воевать, ма? Ведь у нас уже папка воюет!
- Твой отец, Мария! - Голос женщины, уже было немного смягчившийся, опять стал суровым. - Капитан пограничных войск! Начальник заставы! Кадровый офицер! И поэтому воевать с фашистами - это его прямая обязанность! Это его профессия, Маша, его этому специально учили!.. И он для этого Присягу принимал!
- Но тебя же не учили воевать, как папку! И Присягу ты не принимала!
- Не учили! - Согласилась женщина. - Но зато я получше иных знаю, как обращаться с оружием! Не тебе, моей дочери, об этом рассказывать! А Присяга, милая моя трусишка-всезнайка, она в душе, в сердце каждого из нас должна быть!.. Так?
- Так…
- А раз так, то я и должна идти на фронт!
- Но почему должна?
- Да хотя бы потому, что если не сама буду воевать, то, по крайней мере, буду учить недотеп и вчерашних интеллигентов правильно обращаться с оружием и метко стрелять! Вот как тебя учила…
- Учить? - Удивилась девушка.
- А ты что думала, что все те, кто идут добровольцами на фронт имеют первый разряд по стрельбе, как ты в свои шестнадцать лет? - Грустно улыбнулась женщина. - Ты ошибалась, Мария Степановна!.. Сейчас многие хотят воевать против фашистов, но некоторые из них винтовки в руках даже никогда не держали! И тут одного желания и патриотизма мало!.. Оружие знать надо, чтобы его по назначению использовать, да не просто так, а с толком и пользой…
- Так я тогда тоже, хочу… Добровольцем!.. Я-то с оружием обращаться умею, ма! Ты же меня сама научила!..
Девчушке на секунду показалось, что она нашла ту единственную, «спасительную соломинку», которая убережет ее от отъезда, но… Эта соломинка тут же, сию же секунду, безжалостно, и даже почти грубо, была сломана женщиной в военной форме:
- Умеешь, не спорю! - Проговорила женщина, и как отрезала. - Только ты, Мария Степановна, еще совсем сопля зеленая, что бы на фронт в шестнадцать лет идти!
- Мне в сентябре уже семнадцать будет!
- А в армию берут в восемнадцать! Совершеннолетних! Так что даже и не думай об этом!.. А через год, глядишь, все это безобразие и закончится!..
- Т-ту-ту-у-у-у-у-у-у! - Раздался гудок паровоза вначале эшелона.
- Все, Машка! Иди! А то без тебя уедут!.. - Проговорила женщина.
Девушка бросилась ей на шею, расцеловала все лицо от подбородка до лба, потом схватила фанерный чемоданчик, узелок с продуктами, и бегом рванула к вагону, который уже сдвинулся с места, получив на прощание от матери шлепок ладони по заднице, и напутственные слова:
- Доберись до Антонины, Машуля! Обязательно доберись! И не вздумай своевольничать - ты мне свое слово дала!..
Она посмотрела вслед голубенькому ситцевому платьицу, мелькнувшему в тамбуре, оглянулась воровато, и…
Еле заметным движением перекрестила отъезжающий поезд: