Порядок проведения этого осмотра не очень льстил достоинству человека. В большом помещении или зале сидит медкомиссия в составе двух военных врачей и коменданта лагеря или его уполномоченного. Пленные вызываются побригадно, они должны полностью раздеться (слово «полностью» следует понимать в чистом смысле слова) и по одному встать перед комиссией. Члены комиссии определяют первые четыре категории по виду – как на рынке работорговцев. Различать три степени дистрофии – более тонкое дело. Врач большим и указательным пальцами оттягивает кожу где-то на ребрах, так, чтобы образовалась складка высотой около 3-4 сантиметров. Отпустив эту складку, определяет продолжительность процесса выравнивания кожи. Если 2-3 секунды, тогда дистрофия I, 3-5 секунд – дистрофия II и свыше 5 секунд – дистрофия III. За абсолютную правильность секундных сроков не поручусь, но могли быть и личные соображения по этой характеристике у разных врачей.
Прошел медосмотр и я, результат – «дистрофия II» при весе 46 кг. И сотворилось чудо! Дистрофиков сосредоточили в специальном корпусе и стали кормить нас приблизительно по тем нормам, к которым я без труда привык под Астраханью. Перед новосельем прошли баню и дезинфекцию, получили чистое нательное белье и – какое счастье – одеяло на ночь. На койках были матрацы и простыни.
Еще одно чудо: населенность клопами в этом корпусе оказалась незначительной. Трудно было поверить, что с порога ада жизнь сдвинулась в сторону рая.
Спасибо генеральской комиссии!
Взамен командного состава прибыли новые офицеры – исключительно инвалиды, воевавшие на фронте и неспособные больше воевать. Жаловаться на их обращение с пленными причин не было до моего отъезда из-под Сталинграда.
Глава 5: Дистрофия. Сталинград – Красноармейск.
Январь-апрель 1944 г.
Дистрофия – в жизни среднего европейца наших дней это понятие отсутствует, поскольку практически не встречается. Но посмотрите фотографии гитлеровских концлагерей, снятые в момент освобождения пленных союзниками в апреле-мае 1945 г. Или видеорепортажи, снятые уже в наши дни в Южном Судане, говорящие о голодной смерти населения. Вот это и есть внешний облик ДИСТРОФИИ. Фотографий или других изображений военнопленных– дистрофиков в советских лагерях нигде, пожалуй, не найти, но симптомы этого преддверия в ад одни и те же, независимо от места и времени.
Человек выглядит как ходячий скелет, обтянутый вялой и сморщенной кожей. На кости таза можно, как говорят, повесить шляпу, через впавшие щеки видны контуры зубов, скулы возвышаются острыми хребтами, ноздри ненормально увеличены, а глаза без блеска излучают тупое выражение. Мышц не видно ни на конечностях, ни на груди или спине – одни кости, обтянутые высохшей кожей.
Непонятно, откуда изнуренный организм берет энергию, чтобы шевелить руками и ногами. В первые два года войны положение дистрофика равнялось смертному приговору. Согласно практике ГУЛАГа на работу гнали всех, пока человек не умирал. Путь до могилы был коротким, и некогда и некому было оставить историкам и литераторам информацию о своем душевно-психологическом состоянии.
Мне хорошо известна судьба сотен тысяч советских солдат, которые в 1941-42 г.г. погибли в немецком плену, в тех же условиях, что и немцы в первые месяцы после битвы под Сталинградом. Я опишу то, что произошло в пределах моего узкого поля зрения. Не буду все описывать в темных красках, поскольку в красноармейском лагере в 1944 г. была организована оздоровительная зона для дистрофиков и смертность снизилась до нуля, общее настроение постепенно поднималось. Хочу рассказать о тех, кто в самые трудные моменты не терял надежды выжить и вернуться на родину. К таким людям принадлежал и я. Нашлись братья по духу, и организовался центр приверженцев оптимистического взгляда на жизнь. В жизни мне посчастливилось в том, что в плен я попал совершенно здоровым парнем и не раньше середины 1943 г. и кроме того, я избежал дальних железнодорожных перевозок, где многие умерли от голода и жажды. Сознание офицерского и младшего состава войск МВД изменялось медленно. С одной стороны, лозунги «Убей немца, где бы он ни встретился», а с другой – приказы о гуманном отношении с пленными фрицами. Трудно понять необходимость кормить фашистов, когда самим не хватает.
А мне повезло. Избавившись от дистрофии, я попал в полосу мероприятий по спасению жизни немецким пленным, как рабочей силы для снабжения фронта и восстановления разрушенного хозяйства в стране.
В Красноармейске после прихода нового командования из инвалидов войны заметно улучшилось и дошло до желудков положенное питание. Медкомиссия определила состояние каждого. Дистрофиков освободили от выхода на работу, дали повышенное питание и корпус, где они находились, оградили забором от рабочей зоны. Зачем тюрьма в тюрьме? Это было сделано, чтобы предотвратить обмен продуктов питания на табак и махорку из трудовой зоны. Командование было заинтересовано в скорейшем выздоровлении рабочей силы. Меры эти принимались не без основания, торговля такого типа действительно была.
Но… человек не механизм, КПД которого можно улучшить питанием, покоем, хорошими санитарными условиями. Скука и тоска – опасный враг здоровья, тут шашек и шахмат недостаточно для поднятия тонуса двух с половиной сотен обессиленных мужчин. Определенная часть людей не видела выхода и была в глубокой депрессии. Время проводили лежа на койках, молча, даже в столовую их водили насильно, и рассуждали они так: «Зачем поправляться, пусть поскорее с нами кончают!». Начальству возиться с психическими заболеваниями было недосуг. Поэтому помощь этой группе надо было организовывать собственными силами. Была категория рассказчиков. Соберутся они, сидя на койках, человека по 3-5, и начинают вспоминать обстрел, голод, холод, Сталинградскую битву и капитуляцию 6 Армии.