Совершенно иным путем шли события, когда к пристани причалила баржа с картофелем. Начальство пристани опять пригласило военнопленных на разгрузку именно потому, что они не столько могли украсть, сколько гражданское население. Начальство предложило натуральное вознаграждение в количестве двух мешков картофеля за смену. Такое количество обеспечило нам полную сытость и избавило нас от необходимости красть. На барже работало 100 человек трудовиков, а убыток – не более 100 кг продукта.
Четыре недели этой командировки прошли слишком быстро. В этих условиях жить бы все лето!
Первого июня мы расположились в школьной зоне на смену отбывшим в разные стороны курсантам-выпускникам. Общежития в двухэтажных рубленых домах отличались тем, что в отдельном помещении размещалось не более 12 человек. Койки с мягкими матрацами, подушки, одеяла, столы, стулья, скамейки, но… было одно «но»: клопы!!! Они нас встретили целыми армиями, хорошо откормленные кровью отбывших курсантов. Подними матрац и любуйся переливчатыми коричнево-бурыми красками сплошного покрытия досок. Отчаяние охватило меня. Как можно жить кормильцем таких стад клопов?
Но вспомнился мне совет одного русского мужика о том, что клоп избегает свежей смолистой древесины. Бегал я по помещениям и, какое счастье, нашел секцию, где стояли вновь изготовленные двухъярусные нары, на досках которых виднелись свежие слезы смолы. Удалось мне занять нижний ярус и тем самым обеспечить себе спокойный ночной отдых после того, что над верхним ярусом устроили крышу для сбора пикирующих с потолка «бомбардировщиков». Одна из твердых привычек поведения клопов того края заключалась в том, что за одну ночь совершают только один спуск свободным падением с потолка.
Каждое утро подметали с этой крыши спустившихся особ, и нападение этих насекомых держалось в сносных пределах. Расписание дня этой школы оказалось весьма требовательным. С понедельника до субботы ежедневно по десять часов лекции, семинары, дискуссии, кружки критики и самокритики, специальные кружки для изучения трудов классиков материалистической философии и т. п.
По воскресеньям – художественная самодеятельность и экскурсии в окружавший лес, на обратном пути с которых плечи наши были нагружены дровами.
Курсанты разделены на классы по 20-25 человек. К каждому классу прикреплен доцент, руководящий мероприятиями, которые проводятся по классам. К некоторым доцентам прикреплены ассистенты из эмигрантов. Преподавательский состав набирается из недавно распущенной академии Коминтерна. Это исключительно немецкие эмигранты, большинство которых воевали против Франко в Испании. Они принадлежат к группе тех счастливцев, которым после победы Франко удалось избежать интернирования во Францию.
Очень меня волнует фамилия доцента моего класса – Бернгард Кенен. Не тот ли предводитель коммунистических отрядов, прямым противником которого в родном краю был мой отец, состоявший членом германско-национальной партии, которая в парламенте размещалась вправо от нацистов. В начале первого занятия Кенен, знакомясь со слушателями спрашивает меня: «Неужели в мой класс попал сын моего самого неистового политического противника, делегата земского парламента Пруссии Эрнста Фритцше?»
Пришлось мне подтвердить правильность подозрения. Чувствовалось, что расположение Кенена к сыну наихудшего врага не обещает хорошего. Конкретных доказательств нет, но думаю, что именно его я должен благодарить за мое возвращение из коммунистических заблуждений в мир трезвого рассудка.
Еще один доцент, фамилию я забыл, рассказывает мне, что он в Прусском земском парламенте с моим отцом (тот был на противоположной стороне фронта) вел бои, бросаясь чернильницами. Он рассказывал об этом с улыбкой на лице. Он просто человек, Кенен же – партийный работник.
Политработа.
Изучение краткого курса ВКП(б)
Итак, мы углубляемся в идеологический мир марксизма-ленинизма-сталинизма. Задаю вопрос, почему об энгельсизме никто не упоминает, в то время как основы диалектического материализма созданы преимущественно им. Может быть, только звук имени Энгельса с «измом» на конце не подходит? Это был первый мой еретический вопрос, заданный, слава Богу, не Кенену, а его ассистенту. Вместо ответа предупреждение не дурачиться на семинарах. Вообще не скрываю, что философией Энгельса занимался с большим энтузиазмом. Знания диалектики и диалектического материализма дали мне полезные знания на всю жизнь.
Со все растущим отвращением я изучал как краткий курс ВКП(б), так и историю германского рабочего движения. Описываемые события как в СССР, так и в Германии изобилуют моральным и физическим убийством тех, кто отваживается думать по-своему и, что еще хуже, распространять свои мысли среди народа.