Пересадка, проезд до Балахны без особых происшествий. Пересадка в узкоколейку. Сижу один на скамейке. Конвоир хоть и держит на всякий случай винтовку наготове, но сидит на другой скамье, за моей спиной. Подходит какой-то мужчина, садится напротив меня. Поезд трогается, мужчина приглядывается ко мне, и по всему чувствуется, что хочет завести беседу. Так оно и есть. Смотрит на мою руку, где на пальце у меня самодельное серебряное кольцо, и спрашивает:
– Немецкое?
– Немецкое, – отвечаю. А сам думаю: как же ему удалось распознать, что я немец?! Ведь по моей одежде понять это невозможно.
– Трофейное? – интересуется мужчина.
Ах, вот оно что! Выходит, он принимает меня за демобилизованного русского фронтовика. И тут вдруг мне в голову – право же, и сам не знаю почему! – приходит шальная мысль.
– Да, – говорю, – трофейное.
– А где воевал?
– На Втором Украинском.
– А до Берлина дошел?
– Дошел.
– Ну так расскажи, как немцы живут!
Вот тут уж стало мне проще отвечать на его вопросы. О том, «как немцы живут», смог ему рассказать безо всякого вранья.
– Откуда ты, друг, родом? – спросил он напоследок, перед тем как выйти на своей станции.
– Латыш, – пришлось опять солгать мне.
– А-а! Ну, теперь понятно почему по-русски говоришь нечисто.
Когда мужчина вышел, ко мне повернулся конвоир: – «Вот, видишь, какие они доверчивые, русские мужики!»
Галина
Рискну описать еще одно, самое, пожалуй, памятное и дорогое мне событие того лета в Перехваткино…
Как– то рано утром вышли мы из избы, чтобы отправиться в лес. Смотрим -подходит конвоир. С чего бы это? Никогда с ним такого не бывало. Почему так рано проснулся? Или еще не ложился?
– Коля, косить умеешь?
– Умею!
– Вот и хорошо. В лес сегодня не пойдешь!
– Председатель попросил дать ему косаря на помощь. Подожди его здесь. А я спать пошел.
Конвоир ушел. Я отправил команду за грибами. Стою, жду. Подходит председатель. С двумя женщинами среднего возраста и красавицей-девушкой лет семнадцати. Знакомимся. Оказывается, женщины – жена председателя и сестра жены. А девушка – его дочь.
Идем в лес, беседуем по дороге. Люди они, чувствую, образованные, а оттого и разговор наш отнюдь не ограничивается темой, определяемой традиционно задаваемыми пленному вопросами типа: откуда родом? когда и где попал в плен? есть ли жена и дети? живы ли родители?
Разговор к тому же идет на равных. Ни малейшего холодка с их стороны ко мне, как к пленнику, ни предубеждений не ощущаю. Скорее наоборот! Беседуем, как старые добрые знакомые. Непринужденно, душевно даже. Как же мне это приятно! Тем более что дочь председателя, красавица Галина, не только принимает в разговоре живое, неподдельно заинтересованное участие, но и, замечаю, старается шагать поближе ко мне…
Выходим на большую поляну. Начинаем косить. Очень мешают пни, но постепенно приноравливаюсь и стараюсь не отставать от председателя. В обед – настоящий пикник. Женщины расстилают на траве полотенце, выкладывают на него из корзинки домашний хлеб, блины, сало… Появляется молоко! Бог мой, когда же я в последний раз пробовал молоко?! Но мало того, что невольно радуюсь предстоящей возможности полакомиться такими деликатесами, так еще и… садится рядом Галя! И тотчас легко находит тему для разговора. Чувствую себя на седьмом небе!
Сидим, обедаем, разговариваем. Но не проходит и пяти минут, подходит конвоир. Председатель и женщины приглашают и его угоститься «чем Бог послал». Он охотно присаживается, включается в общий разговор. Поглядывает на Галину, пытается неуклюже заигрывать с ней. Но она – о, радость! – абсолютно не реагирует на его заигрывания.