— Я уже большая девочка и сумею самостоятельно пройти регистрацию, — с этими словами Марьям приоткрыла дверь в отдел, собираясь зайти.
— Не сомневаюсь, — соврал я: зная своего консула, у меня не было уверенности, что он сумеет зарегистрировать Ежика.
Открывшаяся панорама только убедила Марьям в этом: словно в подтверждение моих слов, консул уперся взглядом в декольте бабы, сидящей перед ним, чуть наклонившись вперед, и сглотнул слюну:
— Здесь должно быть подтверждение об оплате, — он еще раз перелистал пакет с ее документами.
— А разве это не та бумажечка? — чувиха, закусив губу, протянула ему чек, который он сам же и выписал.
— Эту бумажечку я вам дал, а еще должна быть бумажечка из банка с печатью, что вы заплатили консульский сбор за визу, — всю эту мантру консул проговорил, как бандерлог, загипнотизированный Каа, не отводя взгляда от форм, которыми природа щедро наградила предательницу, отказавшуюся от нашего гражданства в пользу швейцарского. А теперь она, видите ли, хочет получить визу, чтобы навестить родных.
— Я точно заплатила, хотите, я вам оставлю свой домашний телефон? — она еще ниже наклонилась над его столом.
— Конечно, оставьте, — консул воспрял духом. Записав телефон, он радужно заулыбался: — Я проверю эту информацию в банке и позвоню вам позже, ладно?
Мы с Марьям переглянулись, она покачала головой и ехидно сказала:
— Да, Арслан, персонал у тебя, конечно, просто поражает воображение.
— Ладно тебе, в принципе, он неплохой парень, старательный, просто к слабому полу неравнодушен. К тому же, если бы он видел, что я здесь, то, сурово взглянув на просительницу, объяснил бы ей, что закон есть закон, — я с чувством превосходства взглянул на Ежика.
— Что же ты не дал ему знать, что ты здесь? — спросила Марьям, подзуживая меня.
— Знал, что она оставит ему свой телефон, а я его услышу и запомню, — и довольно заржал, видя, как Марьям поджала губы.
— Поэтому я не одна пришла регистрироваться? — Марьям явно решила увести разговор от опасной темы.
— И поэтому тоже.
— А еще почему? — она смотрела на меня с любопытством.
— Потому что если меня не будет рядом, то тебя пошлют переводить какую–то часть документов на французский, а какую–то часть с французского к переводчику, который живет в трех часах езды от Женевы и за каждую бумажку, в которой меньше десяти слов, берет 50 евро. Да, кстати, и принимает он страждущих перевода на дому.
— А я бы не к этому переводчику поехала, а к другому, — Марьям незаметно показала мне язык.
— А на территории Швейцарии только один переводчик с нашего языка на французский, имеющий право переводить и легализовывать документы, — отпарировал я тем же заигрывающим тоном.
— Все–то я забываю, что наши даже в Швейцарии остаются нашими.
— И не только в Швейцарии.
Подведя Марьям к рабочему столу консула и представив ее Исмаилу как свою хорошую знакомую, я дал ему понять, что самка — моя, а так как хозяин прайда здесь я, то, если он сунется, ему не жить. Убедившись по его опасливому взгляду, что он все усвоил, я поднялся к себе.
Через восемь минут мне позвонила Марьям и, смеясь, рассказывала, что Исмаил на корню пресек ее флирт, сказал, что в анкете она может не указывать телефона, достаточно рабочего адреса, и, поздравив ее с успешной регистрацией, отпустил с миром. Я робко предложил подвезти ее, и она на удивление легко согласилась. Отдав на ходу какие–то распоряжения, уже через пару секунд я был у машины.
Выехав со стоянки посольства, мы выяснили самое интересное: Марьям хоть и знала адрес, куда ей было нужно ехать, но где это находится, она не представляла. Честно говоря, за пару месяцев у меня тоже не было возможности узнать Женеву как следует. Она моментально просекла этот момент и довольно захихикала:
— Арслан, может, проще обратиться к навигатору, а то мне, хоть и интересно кататься с тобой, но на встречу с послом Германии опаздывать не хочется.
Я представил себе, какой хохот у нее вызовет атлас дорог Швейцарии за девяносто седьмой год прошлого века, который, вместо того чтобы занять свое почетное место в букинистической коллекции какого–нибудь европейского книголюба, передавался по наследству по посольской линии. Когда–то он принадлежал первому послу, потом второму, третьему, и вот теперь я его счастливый обладатель.