Ноутбук стоял на столе, укоризненно глядя на меня потухшим экраном. И чего он смотрит, откуда у меня вчера были силы доработать ноту после Мехти? В посольствах цивилизованных стран обычно нанимают девочек, в совершенстве владеющих французским, которые после дипломатов редактируют ноты, письма, документы. Наводят марафет на письмо, так сказать, а я и французского–то толком не знаю, просто посмотрю, что Word подчеркнет, и исправлю. А Мехти всегда оставляет такие подчеркивания. Видно, рассуждал: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы оно не вешалось. А в качестве дитятка Мехти видел меня.
Я включил ноутбук и невидящим взором уставился на экран. Электронная почта, письма, приглашения. А это что такое? Что у нас сегодня за мероприятие в ОБСЕ? Так–так, сегодня будут вручать нашему министерству финансов приз этой замечательной организации за прозрачность в использовании бюджетных средств. Меня стал душить хохот, молодцы ребята, это же надо так научиться отмывать деньги, чтобы за это еще и награждали. Ну что ж, съездим — поздравим бойцов ударного труда. Я вспомнил про свою первую миссию в Японию, когда, отправляясь туда первый раз, сам себе купил билет — просто потому, что работник министерства финансов был в отпуске. Мне обещали компенсировать стоимость билета, как только он выйдет на работу. С тех пор прошло десять лет, а я все еще жду, когда он выйдет из долгосрочного отпуска, и робко надеюсь на чудо.
К трем часам я уже был в Плазе, где должна была состояться церемония награждения. Наши финансисты, как всегда, были при параде. В отличие от европейских служащих, которые одевались очень скромно, наши презрительно косились на тех, кто носил часы от «Лонгжие», а не от «Картье».
Потолкавшись среди награжденных и поздравив Фарида Меликзаде, заместителя министра, я был пойман его помощником и заведен в угол для разговора:
— Арслан, родной, тут такое щепетильное дело, Фарид сам стесняется к тебе обратиться.
Я задумался, что же это за дело, которое даже наш чиновник посчитал щепетильным. Неужто кого–то заказать хотят на территории Швейцарии? Если девочек, то тут у меня опыт богатый в организации подобных мероприятий, а если им нужно что–то покруче, то обойдутся без меня.
Мои грустные размышления прервал помощник, который, закашлявшись, никак не мог выдавить продолжение фразы. У меня в груди нарастало тревожное чувство, я постарался его приободрить:
— Если начальству хочется отдохнуть — поразвлечься, то никаких проблем, все устроим в лучшем виде.
— Да, нет, Арслан, если бы все было так просто, то я бы и сам мог все организовать — дело привычное. Ну, может попросил бы совета, но сейчас так не мялся бы. Тут дело в другом… — и он, собравшись с духом, на одном дыхании выпалил: — Шеф в прошлый раз купил в Париже несколько украшений. Ну, для жены и вообще…
Видел я в прошлый раз его «и вообще…», когда он с ней еще в Брюссель приезжал, очень даже впечатляет. У девочки ножки были равны длине окружности живота Фарида. Несчастный помощник продолжал:
— А французские таможенники прицепились к нему, что раз все украшения в двух экземплярах, значит, на продажу вывозит. Он им объясняет, что замминистра, а они говорят, что в курсе, какие у наших чиновников маленькие зарплаты. Это он, по их мнению, так решил подзаработать.
— Возмутительно, как они могли так подумать? — сейчас самое главное не рассмеяться ему в лицо.
— Ему пришлось все задекларировать, представляешь? Вот он теперь не знает: швейцарские таможенники такие же придирчивые? — помощник Фарида грустно покачал головой, дивясь таможенникам вообще и местным в частности.
— Вполне возможно. А он не может разные украшения покупать?
— Скандалы будут — они друг друга знают, и если его жена увидит на его девочке что–то, чего нет у нее, то прибьет его. Ну, и наоборот, тоже верно, вот и покупает…
— Каждой твари — по паре, — закончил я за него. — Ненавижу женщин — все беды от них. С тех пор как старушку Еву потянуло на яблоки — все человечество страдает.
Мужик удивленно посмотрел на меня, библейские притчи явно были внове для него.
— Ну, может, ты тогда подскажешь Фариду, что он может часть украшений ненадолго отдать тебе? — я не стал умничать и предложил самое очевидное.